Владимир Шеменев - Маракуда

Не захотела остаться дома и Ваугашин.

Как назло, в ту ночь пришла гроза с острогов Камо-Маунтинс (Солнечные Горы). Тяжелые свинцовые тучи закрыли небосклон, коснувшись верхушек деревьев. В лесу быстро сгустился мрак, а по небу прокатилось эхо приближающейся грозы.

Жена вождя прибавила шаг.

Она испугалась, что сильно отстала. Ей было тяжело и неудобно тащить ношу, и от этого у неё заболел низ живота. Младенчик дернулся и завозился во чреве, усиливая неприятные ощущения.

– Ой! – вскрикнула Ваугашин, опуская корзину на землю. Женщина вытерла пот, струящийся по её миловидному лицу, и, обхватив живот, привалилась к дереву. Бросать креветок не хотелось: зачем, спрашивается, тогда тащилась в такую даль? Она решила переждать, пока утихнет боль и вернутся силы. Ваугашин присела на вывернутое с корнем дынное дерево. Поваленный ствол был увит лианами и покрыт густым бледно-зеленым мхом.

Сидеть было тепло и мягко, но не безопасно.

Лес наполнился ветром, сила которого росла, предвещая бурю. Заскрипели деревья, загудели гигантские папоротники, шевеля растопыренными лапами. С шумом поднялись с ветвей дремавшие попугаи и, хлопая крыльями, кинулись искать укрытие. Ломая кустарник, мимо Ваугашин с визгом пронеслась капибара, спеша укрыться в своей норе. Боязливая водосвинка до полусмерти напугала женщину. «Пуганый пуганого пугает», – подумала жена вождя и встала.

Надо было идти.

В небе громыхнуло, по земле ударили первые капли дождя. Пока она отдыхала, соплеменницы ушли так далеко, что стихли их голоса. И даже если бы кто окликнул жену вождя, из-за шума ветра звук не достиг бы её ушей.

Ваугашин стало страшно.

Боясь привлечь крупного зверя, она покрутила головой и робко позвала. Прислушалась и чуть громче крикнула еще раз. Потом еще и еще. Никто не отвечал, и людей нигде не было.

Она осталась одна.

Только ветер, раскаты приближающейся грозы и истошные крики птиц наполняли джунгли. Ваугашин подхватила корзину с ненавистными ей креветками. Подняла – и тут же опустила на землю. Острая боль пронзила всё тело, живот заболел еще сильней, и ей показалось, что младенец пнул её ножкой изнутри. В небе еще раз громыхнуло, и дождь забарабанил по земле, набирая темп. Закусив губу, женщина вцепилась в край корзины и потащила плетеный короб к реке. То, что река была рядом, она знала, уловив сквозь ветер шум бегущего через пороги водопада.

Беда не ходит в одиночку.

На осыпи, ведущей к воде, нога Ваугашин зацепилась за корягу. Потеряв равновесие, женщина упала на песок. Корзина выскользнула из рук, подпрыгнула и укатилась на мелководье – к неописуемой радости креветок. Волна ударила в днище, вымывая пленников из темницы. Измученные духотой и скученностью, они с удовольствием окунулись в прохладные воды быстрой и мутной реки и, виляя своими хитиновыми туловищами, постарались побыстрей убраться на спасительную глубину.

Ваугашин стало обидно за себя, за ушедших женщин, за уплывших креветок. Слезы навернулись на глаза, и она сжала кулаки, стараясь не разрыдаться.

Ливень превратил мир в сплошное серое пятно, пересекаемое косыми полосами, падающими с неба. Женщина с трудом поднялась с мокрого, пропитанного дождем песка и посмотрела на кипящую реку. Это была Каювин (река Белоголовой Маруди 23 23 Маруди, или гуана, – редкая птица семейства краксов. ). На той стороне за пеленой дождя просматривалась мокрая заболоченная низина, заросшая папоротниками, осокой и гигантскими орхидеями. Где-то там, в гуще леса, была её деревня. Три полета стрелы, не больше, но как добраться?

Жена вождя ступила на скользкие камни, ведущие вдоль невысокого водопада. Развела руки и пошла, старательно удерживая равновесие. Вокруг нее бурлил поток, то касаясь живота, то доходя до груди. Она почти перешла реку, когда несущийся по течению ствол вырванного с корнем дерева зацепил её своими обломанными ветвями и сбил с ног. Потеряв равновесие, Ваугашин упала в бурлящий поток. Водопад подхватил её, закрутил и швырнул с двухметровой высоты.

Вниз, на камни…

Очнулась Ваугашин на берегу.

Солнце было в зените, а рядом с ней на коленях стоял ее муж – Каутемок. Он держал на руках младенца. Это был мальчик. Он спал, посапывая в две дырочки. Малыш был завернут в банановые листья, обмыт и накормлен.

Вокруг пели птицы, а лес радостно гудел, приветствуя рождение нового человека.

Ваугашин чуть приоткрыла глаза, скосила их и посмотрела на ребенка. Она видела мужа, видела сына. И еще она видела, что пуповина была перекушена и залеплена пчелиным воском. Не понимая, что произошло, не веря, что она сама родила, сама перекусила пуповину, сама всё залепила воском, Ваугашин прикрыла глаза, еще раз пытаясь вспомнить события прошедшей ночи. Но в голову ничего не лезло, кроме креветок, уплывшей корзины и дерева, несущегося на неё. Последнее, что она помнила – это темную мутную воду, сомкнувшуюся у неё над головой.