Евгения Сафонова - Когда завтра настанет вновь

– Может, и с ней всё-таки разберёмся? – Брат бесцеремонно ткнул пальцем в Роксэйн. – Был бы рад подкинуть её до той деревушки на горизонте и наконец распрощаться, да глаза совсем слипаются. Пешком дотуда, конечно, не близко, но баньши и не ходят, так что об усталых ногах ей беспокоиться не стоит.

– Эш, хватит.

Брат мог ершиться сколько угодно, но по моему тону всегда понимал, когда приближался к опасной черте – и когда убеждать его непутёвую сестру в чём-либо всё равно бесполезно. Вот и теперь, одарив меня тяжёлым взглядом, Эш молча побрёл обратно в мобиль, чтобы загнать его поближе к деревьям.

– А почему машину ведёт он, а не ты? – закурив, расцвечивая ночь голубым огоньком своей сигареты, поинтересовалась Роксэйн. – У него же нет прав, верно?

В глаза ударил яркий свет фар: Эш съехал с обочины и, давя колёсами густую траву, стал парковаться рядом с толстым стволом одной из ив.

– Естественно, нет. Какие могут быть права у двенадцатилетки? Зато у меня есть – получила сразу после того, как семнадцать исполнилось. Только вожу я, в отличие от него, неважно, поэтому мы затонировали окна, а в местах, где могут быть камеры, делаем вид, что за рулём я.

– Отсюда ваши махинации с переменой мест?

– Ага. Изображаем, что я сажусь за руль. Или вылезаю из-за него. Эш и маму так иногда подменял, если куда-то ехали. Хорошо ещё, что мы низенькие, а он долговязый: даже колдовать с высотой сиденья не приходится.

– Такой серьёзный. – Баньши отняла сигарету от улыбающихся губ. – Если б не его лицо, в жизни не сказала бы, что ему двенадцать.

– Знала бы ты, сколько раз мы с мамой слышали это от его учителей, – хмыкнула я. – Он в будущем году уже школу заканчивает. Экстерном. Юный гений, что с него взять.

Роксэйн уважительно присвистнула, кончиком сигареты очертив в воздухе светящийся вензель.

– И в кого он у тебя такой уродился?

– В прадеда по материнской линии, полагаю. – Я не стала вдаваться в подробности. Роксэйн ещё в отеле, услышав нашу фамилию, к моему облегчению не задала сакральный вопрос «те самые Форбидены?», от которого я с момента выхода сериала о Гэбриэле Форбидене успела уже устать; у меня самой же не было никакого желания рассказывать пространную историю нашего рода. – Или в предков-сидов. Те тоже могли выглядеть детьми, а на деле жить уже сотню лет. – Я наблюдала, как струящиеся ветви закрывают собой затемнённое лобовое стекло. – Эш просто с ранних лет решил, что, раз он единственный мужчина в доме, то обязан заменить нам с мамой главу семьи. Вот и ускакал психологически куда-то в район двадцати… по меньшей мере.

– Славный он. И смешной.

– Только ему этого не говори. А то тебе сразу станет совсем не смешно.

Когда Эш вылез из мобиля и подошёл к нам, лицо его было хмурым, как осеннее небо, затемнённое сумерками и холодным ливнем.

– Я – спать. – Брат протянул мне пакет с амулетами. – Мой графон тоже там. Я лягу сзади, фары сейчас притушу, чтобы внимания не привлекать. Если не сможешь заснуть на переднем сиденье, буди меня, поменяемся. – Он злорадно оглянулся на Роксэйн. – А кое-кому придётся спать сидя.

– Мы вообще не спим, – сообщила баньши хладнокровно.

– Чудно.

В мобиль Эш вернулся, выразительно хлопнув дверцей. Сквозь наглухо тонированные стёкла я не видела, что происходит в салоне, но спустя какое-то время фары потухли: вокруг сразу воцарилась тьма, которую не рассеивало даже ясное лунное небо.

– Иди в мобиль, Роксэйн. – Я развернула руку ладонью вверх. Одновременно с печатью, проявившейся на коже, над пальцами вспыхнул ровный шарик белого пламени. – Если что, не обращай на Эша внимания. Побурчит и успокоится.

– А ты?

– Мне нужно кое-что сделать. Для нашей безопасности. – Взмыв с моей ладони, шарик завис над плечом, чуть позади, чтобы не слепить. – Одной.

Щурясь на яркий свет, Роксэйн выдохнула вишнёвый дым, прежде чем выключить сигарету и спрятать в сумочку.

– Будь осторожна, ладно? – отвернувшись, бросила баньши через плечо.

Я смотрела, как она устраивается на переднем сиденье – казалось, баньши не села в мобиль, а втекла, проникла, как воздушный поток. Когда дверца за ней закрылась, развернулась и направилась к реке.

Кажется, нам попалась удачная спутница. Неприхотлива, бесстрашна, да ещё лишних вопросов не задаёт.

Впрочем, должно же нам везти хоть в чём-то.

Воды текли по широкому руслу тихо, почти неслышно; на другом берегу неторопливо крутили огромные лопасти генераторы ветряной электростанции. Над моей головой закружилась мошкара, привлечённая светом волшебного огонька, норовя залезть в рот, но я очертила ногой широкий круг на влажной траве и произнесла заклятие, уже отскакивавшее от зубов. Мгновенное дуновение прохладного воздуха развеяло надоедливых насекомых без следа, и они обиженно забились о края окружившего меня невидимого купола.