Роберт Маккаммон - Граница

– Тогда ты знаешь, как она началась? Ты это помнишь? Когда именно, с какого дня?

Этан сосредоточился, пытаясь вспомнить. Ничего не вышло, в голове было пусто. Он отпил еще воды и языком нащупал застрявший между зубами кусочек конины.

– Нет, этого я не помню, – признался мальчик.

– Третьего апреля, два года назад, – сказал Дейв.

Он сложил на столе руки, вспоминая, что в тот день они с женой и двумя сыновьями сидели и молились за таким же кухонным столом в маленьком домике, всего в нескольких милях отсюда, хотя теперь кажется, что это было где-то на другом краю света. Однажды утром, через пару месяцев после того, как он оказался здесь, Дейв оседлал серого в яблоках Пилигрима и выехал за пределы крепости один – может, решил испытать судьбу, а может, просто покончить с собой, пасть от руки пришельцев. Уже давно в этой местности между ними не происходило сражений, но вернуться сюда они могли в любой момент. Бои с переменным успехом шли где-то в других местах, решительного перевеса не обнаруживалось ни с той ни с другой стороны. Насколько ему было известно, та же картина наблюдалась по всей Земле.

Дейв направил Пилигрима туда, где лежал небольшой клочок земли, которым когда-то владели они вдвоем с Шерил, и добрался-таки, остановившись перед огромной воронкой, в которой валялись обгорелые останки их дома. Он увидел обломки того самого кухонного стола в глубине воронки, отвернулся, и его вырвало. Потом вскочил на лошадь и отправился в обратный путь. Вся семья его – и Шерил, и мальчики – погибла, и теперь единственным домом для него стал Пантер-Ридж. И… да, еще тогда он увидел в небе приближающийся воздушный корабль горгонцев, совсем близко скользящий в желтом небе, а это значило только одно: где-то поблизости притаились сайферские бойцы.

– Да, третьего апреля, – сказал Джей-Ди.

Он словно почувствовал, о чем думает его товарищ, и его тоже охватили воспоминания. Болезненно сжалось сердце; он было думал, что уже пережил эту боль и она никогда не вернется, но нет, ничего подобного. Боль оказалась бесконечна, она жила в душе каждого. Его жена умерла здесь, в собственной квартире, в марте, в возрасте тридцати двух лет. Умерла у него на глазах; он видел, как она постепенно теряет рассудок, зовет мать и отца, дрожит от страха, как ребенок, когда пришельцы совсем близко затевают новую битву и взрывы начинают сотрясать землю. Дебора утратила всякую надежду, отказалась от пищи и таяла, как свечка, не по дням, а по часам. Он пытался сам кормить ее с ложечки, делал для нее все, что мог, но она целыми днями лежала, глядя в заляпанный потолок, и видно было, что свет в глазах у нее померк и в душе не осталось ни капли прежней радости. В сгущающихся сумерках, при свете керосиновой лампы он сидел рядом с кроватью и держал ее за руку, а она глядела на него усталыми, помутившимися от слез глазами и время от времени умоляющим голоском задавала один и тот же вопрос: «Нас не убьют?» – так маленькая девочка испуганно обращается к отцу.

А он не знал, что ей ответить, хотя ответ был необходим. Но он так и не успел его дать… Вдруг он услышал, как с визгом и воем приближаются они, со страшным грохотом налетают на стены Пантер-Риджа, как раздаются первые винтовочные выстрелы и дробь пулеметов, а когда снова посмотрел на Дебору, она уже покинула эту землю, не смогла вынести ужаса перед тем, что на ней происходит.

В эту минуту перед Джоном Дугласом встал выбор. Или взять в руки винтовку, или достать из кармана личный пистолет. Вся его жизнь зависела от того, что он сделает в следующие несколько минут, глядя на мертвую женщину, которую он любил больше жизни, которая родила ему и вырастила с ним двух дочерей и сына. Найдет ли он в себе силы отправиться к остальным и вступить вместе со всеми в бой или последует зову сердца и отправится вслед за Деборой в землю обетованную, где их ждет жизнь вечная, потому что эта жизнь превратилась в жуткий, жестокий кошмар.

Минуты тянулись медленно, каждая секунда острой иголкой впивалась в сознание. Но в конце концов он оставил спящую вечным сном Дебору одну, взял в руки и винтовку, и пистолет и отправился защищать крепость.

– Да, это было в тот день, – тихо сказал Джей-Ди. – Третьего апреля. Около десяти утра. Да-да, я точно помню это время. Было как раз восемнадцать минут одиннадцатого. Я сидел у себя в кабинете, что-то писал. Вдруг прибежала одна из моих медсестер и сказала, что по телевизору показывают что-то странное. По всем каналам, и Си-эн-эн, и «Фокс-ньюс», и Эм-эс-эн-би-си, и по местным тоже. По всему миру в небе раздаются страшные взрывы. Словно взрываются огненные метеориты, а из них выходят… да, вот эти корабли, горгонские корабли. Правда, тогда еще никто не называл их горгонцами. Это пришло позже. Но они возникали именно из этих разрывов, плавно так вылетали, а потом поднялись наши истребители, которых сразу уничтожали, и это длилось целую вечность… даже не помню, насколько долго.