Джефф Уилер - Королевская отравительница

Каменный мост соединял дворец с островом, а несколько деревянных мостов соединяли остров с главным берегом и остальной частью города. Это было захватывающее зрелище, и Оуэн приподнялся в седле, чтобы лучше разглядеть. Грохот водопада можно было услышать за много миль, постоянный шум воды, который звучал как непрерывный шторм.

Дворец был построен на зеленом холме, окружен рощами, имел много ярусов и террас, с зубчатыми стенами. Над башнями, которых было не меньше дюжины, реяли королевские знамена. Оуэн мог видеть сады и деревья, возвышающиеся над древними каменными стенами, и его неопытному глазу казалось, что замок простоял тысячи лет. Тем не менее фасад был очищен от плюща и лозы, за ним явно ухаживали.

Итак, это его новый дом. Король призвал Оуэна жить во дворце под своей опекой. Старший брат Оуэна Йорганон тоже некоторое время жил в Кингфонтейне. И теперь он мертв. Поэтому маменька и папенька так сильно плакали, когда Оуэн уезжал? Дворец не ощущался домом. Он казался монументом, пережитком веков, опасным местом.

Когда они въехали в город, трубы у ворот оповестили об этом, и Оуэн обнаружил, что на него глядят сотни незнакомцев. Некоторые смотрели на него с жалостью, это заставляло испытывать еще большую неловкость, и он прятал лицо в плаще герцога, чтобы скрыться.

Их проезд сопровождал стук копыт по булыжникам и вездесущий шум от водопада. В конце концов Оуэн снова выглянул и уставился на лавки и толпы людей.

Он вглядывался изо всех сил, неспособный осознать всю громадность этого места, совершенно ошеломленный из-за шума и растерянности. Он пытался подавить свои чувства, но обнаружил, что плачет. Его сердце разрывалось от грусти, что никого из родных не было рядом, чтобы утешить его. Почему его выбрали, чтобы отправить в Кингфонтейн? Почему не кого-то другого?

Хорват услышал его всхлипы и повернулся в седле, взглянув сверху вниз.

– В чем дело, мальчик? – резко спросил он, его борода вздернулась.

Оуэн посмотрел ему в глаза, боясь что-либо сказать, а уж тем более раскрыть свои истинные чувства. Он пытался сдержать слезы, но от того они лились еще сильнее. Он ощущал, как они катятся по его щекам. Оуэн был несчастен и одинок, и, хотя события последних нескольких дней казались кошмаром, он начинал понимать, что этот кошмар – его новая жизнь.

Герцог помахал одному из своих рыцарей:

– Принеси парню маффин. Вон оттуда.

– Да, милорд, – сказал рыцарь и поехал вперед.

Оуэн не хотел маффин. Он хотел вернуться в Таттон-Холл. Но ничто не заставило бы его признаться в этом. Он сильно дрожал, цепляясь за герцогский плащ, чувствуя тошноту, доходящую до костей, от одного взгляда на пронзенного стрелой льва на гербе. Конь продолжал идти шагом, пока рыцарь не вернулся и не протянул Оуэну румяный маффин с крошечными темными семечками.

Оуэн не хотел есть, он принял маффин без слов благодарности и крепко сжал. Сдоба была мягкой и крупнее его ладошки, а исходящий от нее сладкий запах напомнил кухню дома. Вскоре рыдания утихли, и Оуэн вытер мокрый нос рукавом. Маффин продолжал искушать, мальчик наконец сдался и откусил кусочек. На вкус это было как пирог, и семечки немного хрустели на зубах. Оуэн никогда раньше такого не пробовал, но это было восхитительно, и он проглотил все.

Они добрались до одного из мостов, ведущих к святилищу, и Оуэн оживился, ведь им предстояло пересечь такую могучую реку. Что, если мост размоет, пока они будут переходить, и все погибнут в водопаде? Он улыбнулся этой мысли, представляя, как это было бы забавно. Волны реки били по деревянному мосту, вызывая головокружение, усиленное тяжестью маффина в желудке Оуэна. Он крепче сжал плащ герцога, вслушиваясь в стук копыт.

Хотя они достигли острова, на котором располагалось святилище, не было никакой необходимости входить в святые земли. Во дворе святилища толпились люди, и некоторые прижались к воротам, чтобы посмотреть на свиту герцога. Все они были неопрятного, нищенского вида, и глазели на Оуэна с явным любопытством. Он глянул на них, прежде чем снова скрыть лицо в складках плаща герцога.

Они быстро пересекли маленький остров и направились прямо к каменному мосту, что вел к замку. Башни были такими высокими и островерхими, подумал Оуэн, что могли бы порвать облака, как пузыри, если бы облака спустились пониже. Среди реющих флагов были изображения как королевских львов Кередигиона, так и личный штандарт короля – герб, который он так и носил после вступления на престол. Белый вепрь. Оуэн всегда считал свиней дружелюбными существами и любил их, но фигура вепря с мощными клыками на черном поле внушала страх.