Татьяна Агафончикова - Тень тела. История мальчика, который умел превращаться в котёнка

Имени своего он не назвал – впрочем, и моего не спрашивал, а это меня вполне устраивало. Кому охота признаваться в том, что имя тебе дали не родители, к тому же оно ещё и сообщает всем, что ты подкидыш! Одна из воспитательниц всё же устала от моих постоянных расспросов и открыла правду.

Я появился в Детском саду совсем крохой, и повторял лишь одно слово – «подкиттен, подкиттен». Наверное, так мой младенческий разум запомнил слово «подкидыш» – родители явно позаботились о том, чтобы их никто не искал, обозначив мой статус с самого начала. Никогда не мог понять такой подлости – оставить своего ребенка наедине со всеми опасностями мира! Неужели они и вправду верили, что заботы воспитательниц Детского сада ребенку будет достаточно? Да, я всегда сыт и одет, но на этом всё. Понимание, близость, совместные ужины и охота с родными – всё это столь же далеко для меня, как истории из волшебных сказок…

Позавчера в больничной палате я впервые услышал о возможной причине своего сиротства – в раннем детстве я не умел переворачиваться . Дефект, конечно, страшный – даже думать не хочется о том, каково это, особенно когда знаешь, что подобное могло приключиться с тобой, – но неужели это повод бросить на произвол судьбы младенца? Ответа мне, очевидно, не узнать никогда.

Неудивительно, что я возненавидел свое имя. Начав понимать, что оно означает, я перестал отзываться на него. Так что в Детском саду меня звали Кит – тоже, конечно, не фонтан, но всё лучше того, что напоминало о том, кто я в глазах окружающих. И заодно сообщало о моей личной трагедии каждому, кто спрашивал, как меня зовут.

Я отвлекся на бесполезные размышления. А все важные решения придется принимать самому – впрочем, я так и поступаю с тех самых пор, как начал осознавать себя.

Уехать с Тем, кто меня забирает – отличный вариант! Я смогу покинуть Детский сад и добиться чего-то важного. В том, что моя судьба будет важна, я не сомневался – такие, как этот, за кем попало не приходят, и тем более так не уговаривают. Опасность ошибиться, конечно, существует, но воспитатели вряд ли отправят меня туда, где существует хоть какая-то угроза для ребенка – разве что они чего-то не знают…

Но уж с угрозами-то я умею справляться – одиночество способствовало долгим размышлениям, не свойственным моим ровесникам, а ещё я много времени уделял тренировкам – на охоте в природном теле особенно. Вертикальное пока не давало мне достаточно физических возможностей, тем не менее и оно было выносливее, чем у многих в Детском саду . Я пока не знал, стоит ли демонстрировать это новым знакомым. Сначала, как учит этикет, нужно осмотреться и оценить ситуацию.

Я в последний раз окинул взглядом комнату. Нет. Ничего, по чему стоит скучать. Наспех попрощавшись с товарищами по Саду и воспитателями, я вышел в новую жизнь.

Разочарования начались сразу. Мое первое настоящее путешествие проходило в машине с закрытыми шторами. Так решил Тот, кто меня забрал. А это значило, что я даже из окна не увижу мир за пределами Детского сада . Экскурсии, на которые мы ходили, не в счет. К тому же не так часто нас куда-то возили…

Чем занять себя в пути, я не представлял. Хотел всю дорогу любоваться видами – но почему-то мне не следовало знать, куда мы едем и как вернуться. Тот, кто меня забрал, не разрешил даже перевернуться , а поспать в природном теле – редкое удовольствие! Из-за всех этих ограничений я сначала жутко злился, но в конце концов просто заскучал.

Много времени спустя я узнаю о том, что таково стандартное испытание всех новичков – оставить одного, наедине с самим собой и посмотреть, надолго ли ему хватит терпения. Выдерживали немногие. Но тогда я не догадывался об испытании, так что скука казалась лишь условием пребывания в машине. Когда злость стала проходить, а скука надоела, я впал в какое-то странное состояние полусна – такое, словно все мысли исчезли, а тело набиралось сил, как во время сна настоящего. Разница была лишь в том, что я контролировал происходящее вокруг и в любой момент мог отреагировать на опасность. Раньше я считал, что такое состояние возможно лишь в природном теле.

Хотелось бы сказать, что дорога длилась долго – или, наоборот, закончилась быстро, – но правда в том, что я понятия не имею. В том состоянии время перестало иметь значение. Ни пейзажа за окном, ни водителя не видно – я только знал, что это не Тот, кто меня забрал, потому он садился в кабину на пассажирское место. Интересно, почему воспитателей не насторожило, что за обыкновенным ребенком-подкидышем прислали машину с водителем да ещё сопровождающего? Либо они очень хорошо знали, в чем дело, либо боялись возражать. В любом случае, Тот, кто меня забрал не из тех, с кем стоит вступать в конфликты. Я сразу это понял, потому и не стал открыто выражать свою ярость по поводу такой ужасной формы путешествия.