Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

– Зачем ты здесь? – крикнул он ей, стараясь перекричать непрерывный грохот ударов бросаемых камней, – выйди в тоннель, мы сами управимся!

Она согласно кивнула головой, но, вместо того, чтобы уйти, приблизилась к нему еще ближе и с новой силой начала метать камни. Он махнул рукой и продолжил сбивать сосульки, рассудив, что теперь, когда тайна каменных чудовищ раскрыта, ей уже ничто не угрожает. Надо ли говорить, что из всех бывших в пещере людей, только у него был бросок такой силы, чтобы разбить сталактит с одного удара, и что большую часть их уничтожил именно он?

Труднее всего оказалось попасть в самую дальнюю сосульку. До нее сложно было добросить. А люди уже устали. И тогда, воспользовавшись тем, что пещера была широкой, скандинав отправил людей подальше, к тоннелю, а впереди, кроме себя, оставил одного только сохранившего больше всех сил Кавра. Да еще Ильэ ни за что не захотела отодвигаться назад.

Скандинав и Кавр разошлись к противоположным стенам пещеры. Кавр делал шаг вперед, и единственное оставшееся каменное чудовище с грохотом мчалось в его сторону. В последний момент тот отпрыгивал назад, туда, где оно не могло его достать. Однако, пока Кавр отвлекал порождение колдуна на себя, скандинав делал стремительный бросок вперед, успевал метнуть один-два камня, и тут же убегал за линию досягаемости чудовища, которое, не догнав его, тут же снова мчалось перехватывать уже выдвигающегося вперед Кавра. Только где-то на пятый или шестой раз метко брошенный камень разнес и сталактит, и вместе с ним чудовище на мелкие кусочки.

Скандинав, тяжело дыша, остановился между несколькими кучками прозрачных камней, бывших когда-то висящими сосульками. К нему, сияя, бросилась Ильэ. Несколько человек умчались по тоннелю назад, сообщить жителям деревни, что путь к спасению свободен. Вокруг радостно прыгали люди отряда Кавра. Сам он взобрался на какую-то кучу камней и, размахивая неведомо откуда взявшимся топором, что-то горячо и быстро говорил. Вокруг него стали группироваться люди. И скандинав тоже направился к нему. Кавр, продолжая говорить, по-прежнему воинственно размахивал топором. Вдруг топор вырвался из его руки и, взметнувшись вверх, врезался в низкий потолок где-то над головой скандинава. Раздался хруст. Ильэ с разбегу толкнула скандинава в грудь настолько сильно, что он сделал шаг назад, но не удержался на ногах и упал, а на место, где он только что стоял, на котором находилась теперь она, с потолка рухнул огромный угловатый валун. Раньше на месте его удерживали каменные сосульки, связанные друг с другом силой колдовства. Теперь же ничто больше не удерживало его на месте, и он был готов упасть от любого внешнего импульса. И получил толчок от топора, так несчастливо вырвавшегося из руки Кавра. Своей тяжестью камень раздробил Ильэ плечо, раздавил часть груди и навалился на ноги.

Кавр вскрикнул и бросился к ней. Раньше его к ней подскочил скандинав, а затем и другие люди. Общими усилиями они попытались сдвинуть камень. Но он был настолько большим и тяжелым, что у них ничего не получилось. Ноги Ильэ внизу, под камнем, были раздавлены его тяжестью. Мучения время от времени передергивали ее лицо, когда людям удавалось хоть немного сдвинуть камень с места.

Откинуть его можно было только с помощью бревен, используемых как рычаги. Это быстро поняли все, и несколько человек убежали в тоннель, чтобы найти их.

Люди столпились вокруг лежащей на полу с закрытыми глазами Ильэ. Под голову ей подложили сложенную куртку. Кавр стоял над ней и слезы катились по его лицу.

Но вот она открыла глаза и обвела взглядом окружающих ее людей. Скандинав опустился рядом с ней на колени и взял ее за уцелевшую руку. Ее лицо вдруг стало удивительно спокойным, и она негромко заговорила, делая длинные паузы:

– Женщины моего народа сами выбирают своих мужчин. Один раз – и навсегда… Я полюбила тебя с первого взгляда – и на всю оставшуюся жизнь. Не твоя вина, что всему лучшему периоду жизни отпущено было лишь два дня – вчерашний и сегодняшний. Но они были, и никто никогда не сможет отнять их у меня…

– Мне ни с кем и никогда не было так хорошо, как с тобой вчера. Я, хотя бы и перед смертью, узнала, что такое любить, любить так, как в вашем мире, счастье, никогда прежде не доступное никому в нашем мире… Ты дал мне почувствовать тепло, то, что никто из моего народа никогда не знал и никогда уже не узнает, ибо он уходит обратно в воду, свою стихию, туда, где родились его предки и куда мой народ должен вернуться. А вода всегда прохладна… Я и теперь чувствую тепло твоей руки. Оно придает мне силы на то, чтобы сказать тебе все это…