Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

Шамши и Бурна, как по команде, перевели вопросительные взгляды на скандинава.

– У вас были бы проблемы, если бы у них под одеждой была кольчуга, – пояснил тот, – тогда ваш удар вторым мечом просто бы соскользнул, не причинив вреда напавшим, а в случае их большого числа это недопустимо. Этот удар, нанесенный снизу вверх, обязательно должен задевать ноги, чтобы обездвижить противника. Как правило, ноги всегда открыты. Тогда одним ударом вы или лишаете противника маневренности, если он в кольчуге, или, продолжая удар вверх, убиваете его. Но, главное, вы убили их всех, а надо было хотя бы одного оставить в живых. Его допрос мог бы многое прояснить.

Жрецы встали, сложили руки крест-накрест на груди и, не говоря ни слова, низко поклонившись скандинаву, снова безучастно присели у стены.

– Они поняли, о чем ты говорил? – спросил Набонасар.

– Не только поняли, но и сделают так в следующий раз, если это понадобится.

Тем временем на зов посла вбежали слуги и выволокли из шатра уже неподвижные тела.

– Интересно, а как бы ты поступил, если бы их не было? – кивнул на неподвижно сидящих жрецов любопытный Набонасар, глядя на скандинава.

– Я бы убил троих из них одним движением меча. Помнишь, как они стояли? Немного уступом. Удар слева направо снизу вверх раскроил бы горло всем им, а четвертый просто получил бы сильнейший удар плашмя в голову и, придя в себя, дал бы показания, – серьезно ответил скандинав.

– Хватит вам, – прервал их Хутрап, пока слуги засыпали речным песком лужи крови на полу, – однако, город горит, сюда приходят убийцы. Надо что-то делать.

– До утра все равно надо ждать. А там разберемся. Или проплывем мимо него, или пойдем мимо города прямо отсюда, только переберемся на другой берег, – предложил Набонасар.

– Нужно держать плоты наготове, чтобы отплыть в любой момент, если последует нападение по суше, – предложил скандинав, – а утром неплохо было бы провести разведку, что там в городе творится. До него же рукой подать.

Так ничего конкретно не решив, Хутрап отложил принятие решения до утра. А вскоре с постов снова просигналили о задержании двоих человек, просящих встречи с послом Элама.

И снова в шатре на тех же местах и практически в тех же позах, что и при встрече с убийцами, приехавших встречали Хутрап, Набонасар, скандинав и оба жреца-телохранителя.

Только на сей раз один из вошедших положил перед послом слиток с отломанным краем. Хутрап извлек из каких-то складок внутри одежды кусочек и приложил к слитку. Тот абсолютно дополнил слиток до его первоначального вида. Хутрап вздохнул с облегчением, вернул слиток подавшему его и спрятал свою часть.

– Я прибыл от Аратты, старшины эламских купцов в городе. Он послал нас по этой стороне реки, и еще двоих по другой. Или мы, или они непременно встретили бы вас. Весть о выходе каравана пришла из Вавилона.

– Что за пожар в городе? – перебил его Набонасар.

– Горит одно из предместий. Уже второй день откуда-то появившиеся амореи жгут все вокруг, что может гореть. Их не очень много, но время для нападения выбрали они удачное – в городе сейчас практически нет войск. Со стен отбивается ополчение из горожан. Если бы у амореев была хоть одна осадная машина, было бы совсем плохо.

– Что просил передать Аратта?

– Что вам не следует торопиться в город, а лучше обойти его стороной.

– Сколько амореев вы насчитываете?

– Тысячи три.

– А в городе ополченцев?

– Тысячи полторы.

– До утра еще далеко. И по реке можно будет на корабле незаметно приплыть в город, – подытожил скандинав.

– У тебя есть предложение на этот счет? – спросил Хутрап.

– Имеется, – скандинав кивнул головой, – ты отпусти прибывших людей, пусть немного отдохнут. Им надо будет вернуться в город вместе с Набонасаром.

Оставшись в шатре вместе с послом и начальником охраны каравана, скандинав изложил свой план действий. Обсуждение практически не изменило его. Вскоре один из кораблей тихо отплыл от берега, унося посланцев Аррата и с ними Набонасара. А с первыми лучами солнца в лагере закипела работа. С плотов и оставшихся кораблей часть людей все грузы выгружала на берег, другая часть нарезала тростник, третья плела из тростника по краям плотов и кораблей высокие, выше человеческого роста, стенки.

До полудня было еще далеко, когда все приготовления были завершены. Плоты и корабли отчалили и быстро понеслись по волнам к городу. Уже издали заметны были всадники, разъезжающие на безопасном удалении от городских стен. Появление на реке плотов и кораблей было встречено со стен громкими криками радости и огромным беспокойством со стороны амореев. На двух десятках больших плотов могла прийти значительная помощь, до тысячи солдат. И всадниками, и с плотов было пущено друг по другу несколько стрел, не принесших, впрочем, никому никакого вреда. Плоты проследовали разгружаться в городской порт. Свободного места для причаливания больших плотов в порту было немного, и плоты поочередно, по одному подходили к месту разгрузки, освобождаясь очень медленно, затем отходя от берега и давая для высадки место следующему. С каждого плота спускалось более полусотни солдат в полном снаряжении. Они сразу же скрывались за городскими строениями, устремляясь на стены. Это можно было наблюдать с близлежащей песчаной косы, что предводители амореев и делали, с досадой наблюдая, как в городе практически удваивается число его защитников. К середине дня, когда последние корабли были уже выгружены, вожди амореев, окончательно поняв тщетность своих попыток взять город, в который прибыло значительное подкрепление, с досадой поцокали языками, свернули лагерь и увели войско на север. Защитники города ликовали на стенах, улюлюкая вслед лошадиным хвостам. Городские ворота снова распахнулись, впуская и выпуская купцов и окрестных жителей. Город вернулся к мирной жизни. А к Хутрапу Набонасар тотчас отправил посыльного с известием о снятии осады. Посольский караван был в полной готовности к движению, и к вечеру этого дня он, двигаясь вдоль берега, уже вступил в Ниппур.