Андрей Дубравин - ИМХО

Сейчас мои соратники (не питомцы же и фамильяры) топают в город. Дал им задание прикупить жилплощадь на скопленные за проведенные годы в яслях средства, приготовить праздничный ужин и ждать меня по неизвестному адресу. Кстати, создав отряд, заработал и отряд-чат. Странные ощущения, голоса моих друзей, а они реально стали для меня частью меня (во загнул тавтологию!), звучат прямо в ухе, словно шепчут. Поэтому адресок гостиницы узнаю обязательно. Сам я наведаюсь к Буяну, погляжу, как они там.

Буян – мой учитель. Это он сделал из меня Волхва. А сейчас к нему ушла прятаться и Миланья, вдова Златана и мать Колояра. Боится она не самого Гостомысла проклятого, а тех сил, что за ним стоят. Ну, не мог же обычный Мытник самостоятельно растить василиска. Не мог, значит, ему помогали. А то что приказы давали люди недобрые – ежу понятно. О, кстати, ежик!!!

Заходя в Дремучий лес, положил дары лешему (так я его и не увидел), к ним снова семенил уже знакомый колючий приятель.

– Привет Лешему передавай, – сказал я ежу.

– И тебе не хворать, – раздалось из чащи. – за дары спасибо.

– Это ты, Хозяин леса?

– Я не хозяин, а его слуга.

Дальше, сколько бы я не пытался продолжить диалог, получался один монолог. Леший принял дары и удалился.

К жилищу Буяна добрался без приключений. Меня встретила Миланья. Заметив мою персону она улыбнулась, поприветствовала и сразу налила лесного отвара, который изливался обалденно пахнущим паром из котелка над тлеющим костерком. И аромат, и вкус были изумительные – чем-то приятно терпким с привкусом лесной земляники.

– А где Коляр? – спросила мать про сына.

– В Городе они, жилье нам подыскивают, обустраиваются. Не волнуйся, все у нас хорошо.

– Это хорошо, когда хорошо.

– А Буян где?

– А это только Велесу известно, и то вряд ли.

Да, мой наставник никогда никому не объяснял, где и по каким делам он пропадает. Даст задание, уйдет с утра в лес, вернется к вечеру и молчит. Я как-то попытался проведать про это, но ответа не удосужился, как- будто и не было моего вопроса. А может, его и правда не было с точки зрения Мастера. К вопросам-ответам он относился серьезно.

Неожиданно ветки распахнулись и к домику вышел Буян. Также улыбнулся, налил себе отвара сел рядом. И сразу произнес:

– Обратно пойдешь, будь осторожен. Берлог объявился.

– А чего мне бояться, – отмахнулся я. – Со мной мой Посох.

– Что с тобой – это хорошо. И бояться тоже не след, а вот опасаться лиха всегда нужно. Берлог непростой медведь. И не шатун он даже, тут что-то посерьезней будет. Как бы кудесником Олександром этот берлог не оказался. Звери про него бают, но самому встретиться не удосужилось.

– Волхв? – я уже слышал имена волхвов и до меня сразу дошло, что речь идет о друиде. Олексанр переводится, как подобный «легу сын жреца леса» («сан» – сын; «др» -древо).

– В прошлом. А сейчас кудесник, с бубном ходит.

– А это плохо?

– Не плохо, и не хорошо. Силу он свою в амулет передал. Для себя жить пытается. Кто его знает, что у него на уме, может пособить, а может и порчу наслать. Он же правнук по женской линии, самый что ни наесть колдун.

– Это как?

– А вот так. Девка родит девку, эта вторая принесет третью, и родившийся от третей мальчик становится колдуном. Всегда так было. А колдун он не добру или злу служит, а выгоде своей. Будет ему польза – поможет, а не будет, мимо пройдет, али вообще изничтожит. Поэтому, бояться не надо, но настороже возвращайся. – И Буян замолчал, закрыв глаза.

Молчали и мы. Было как-то неловко, но прерывать его ход мыслей никто не решался. Может он думу какаю важную размышляет, а может, уснул просто. Вспомнился анекдот из моей молодости, когда студент бежит с зачета радостный и врезается в доцента, который что-то рассказывал своему коллеге.

– Простите, – и дальше бежать, но тщетно, препод хватает его за руку и начинает отчитывать.

– Простите? Вот так просто? Да ты знаешь, что мы ученые мужы. Возможно, в ходе нашего разговора сейчас бы родилась идея, которая помогла человечеству вылечить рак или улететь к звездам! А ты что сделал своим проступком? Перебил наш разговор, убил на корню нарождающуюся мысль. Теперь еще долго люди будут болеть и умирать, а пределы Солнечной системы при нашей жизни уже никто не увидит.

Студент в слезах, весь в раскаянии. Наконец его отпускают, и он ретируется. Профессор поворачивает к своему коллеге и говорит:

– Так, на чем я остановился? А… Та студенточка даже очень ничего и не жеманится, ножки длинные под короткой юбочкой не прячет. А какие у нее ножки, я бы ей вдул!