Влада Ольховская - Золотое сияние Холинсу

Она попыталась узнать у соседки, что именно, но та изобразила непонимание. Она повторяла, что все будет хорошо, но это было очень глупо. Хорошо уже не может быть! И улыбка ее была страшной, совсем не похожей на настоящую улыбку. Соседка несла какую-то ерунду и все силы направила на то, чтобы не выпустить Риву из дома. Кажется, она очень не хотела, чтобы Рива что-то увидела… вот только что?

Рива и не надеялась получить у нее ответы, она решила обмануть свою спасительницу. Она притворилась, что снова поддалась усталости и заснула, и соседка облегченно вздохнула. Она только этого и ждала! Соседка не умела врать, и это испытание давалось ей очень тяжело. Но вместе с остальными людьми она все равно не пошла, осталась дома.

Зато Рива не медлила. Убедившись, что за ней перестали наблюдать, она сразу же направилась к окну. Окна в доме были круглыми и маленькими, как и во всех остальных человеческих хижинах. Взрослый бы в них не пролез, но тут юность Ривы оказалась ей на пользу, она сумела без особого труда выскользнуть наружу.

Она никогда еще не видела на улицах такой толпы! Она знала, что холини не нравится, когда так много людей собираются вместе. Но в этот раз хозяева города не пытались вмешаться, а таруа и вовсе затерялись где-то в темных переулках. Только городская стража молча наблюдала за происходящим, но не вмешивалась. Людям позволяли что-то, и вряд ли просто так. Людей здесь никогда не любили!

Риве несложно было затеряться в толпе. Ее худенькое тельце мгновенно скрылось в живом потоке, и даже солдаты, стоящие на крышах, не смогли бы разглядеть ее. Она видела, что все люди стремятся сейчас к озеру, и тоже бежала туда. Никто не говорил, что ее родители там, но… как же иначе? Если весь город там, то и они должны быть! Хотя Рива понятия не имела, почему, ведь в такое время лучше не приближаться к озеру, все это знают.

Она не ошиблась, ее родителей привели именно туда. Все внимание было сосредоточено на них! Они стояли рядом, бледные, в одинаковых светлых рубахах, которых раньше не носили. Мама и папа держались за руки и старались делать вид, что им не страшно, но Рива знала их слишком хорошо, чтобы поддаться на этот обман. Она замерла среди толпы, не зная, что делать дальше. Ей хотелось подойти к родителям, но что-то подсказывало ей: они не обрадуются.

Они не просто стояли у воды, их заставили стать на небольшой плот, покачивавшийся на волнах озера. Рива знала, что обычно холини используют такие плоты, чтобы предавать своих мертвых воде. Но кто же будет ставить на плот живых? Что они вообще затеяли? На нем нельзя плавать по озеру, особенно сейчас! Пока он у берега, это, наверно, не так страшно. Но если он окажется над глубиной, он мгновенно привлечет внимание, даже маленькая Рива это понимала.

Пораженная открывшимся перед ней зрелищем, она не сразу поняла, что кто-то говорит. Человек, которого она не знала, стоял на наблюдательной платформе рядом с сеншеном и что-то объяснял толпе. У Ривы не было сил прислушиваться к нему, ей казалось, что ее сердце бьется так громко, что заглушает все вокруг.

Но отдельные слова она все же различала – и ей не нравились эти слова. «Предатели», «мятеж», «заговор»… Рива понимала значение лишь половины из них, но у остальных было непередаваемо зловещее звучание. Похоже, этот мерзкий дядька, которого она видела впервые, называл ее родителей предателями, которые хотели разрушить город! Но это же так глупо… Ее мама и папа совсем не страшные и не злые! Почему никто не возразит ему, не объяснит правду? Все в городе знают и уважают их!

А главное, почему не возражает Юста? Рива увидела сестру не сразу, но, отыскав взглядом, уже не могла отвернуться.

Юста тоже стояла рядом с сеншеном и остальными холини, наблюдавшими за этим непонятным собранием. Она, такая маленькая и худенькая, легко терялась на фоне их величественных фигур. Но саму Юсту это нисколько не волновало, она держалась с таким достоинством, будто всю жизнь провела среди хозяев города. Рива восхитилась бы ею, если бы не догадывалась, какой ценой ее сестра добилась такого положения.

Впрочем, девочка на наблюдательной платформе уже не очень-то напоминала ее сестру. Юсту отмыли, ее кожа впервые обрела нежный золотистый оттенок – такой же, пожалуй, была кожа Ривы под слоями грязи и пыли. Светлые волосы девочки расчесали и заплели в сложную прическу, ей дали белое платье, расшитое желтыми цветами. Она не была той Юстой, к которой привыкла Рива, и совсем не походила на дочь двух несчастных, страдающих людей, загнанных на плот.