Роман Нестеров - Седьмая сфера

– Пусть это и будет последней стихией, до тех пор, пока мы не узнаем об истинной последней стихии. Пусть она называется Огнём.

Каледдон был очень благодарен Месгеру за такое пожертвование. С появлением этого крохотного огонька, ему больше не приходилось удерживать стихии своими силами. Внутри Месгера не осталось света вообще, и свет, исходящий ото всех остальных, начал ослеплять его, а прикосновения – обжигать. Усталость Каледдона была настолько велика, что он уснул долгим и крепким сном.

Проснувшись, Каледдон выглядел отдохнувшим и был полон сил. Не теряя времени, он схватил собранные стихии и улетел прочь. Так далеко ещё никогда и никто не улетал. Никто его не видел, и вслед никто не полетел. Все понимали, что Каледдону нужно сосредоточиться и, наконец, доделать начатое.

Первым делом Каледдон дал свободу земле, она расправилась огромным настилом в темноте и заняла огромное пространство. Приступая к воде, позаботившись о том, чтобы она не вытекала, он ограничил землю краями, а после залил её водой. Воздух сам нашёл своё место сверху, а вот что делать с огнём, он не знал. Все стихии потихоньку начинали рассеиваться, а небольшое количество огня с трудом поддавалось ему. Положив его поверх земли, вода начинала закипать и испаряться, вытесняя воздух. Более устойчивая к огню земля, легко приняла тоненький слой огня. Каледдон аккуратно проложил огонь под землёй, чтоб хватило на весь настил. Несмотря на то что Земля держалась дольше, от сильного жара она становилась жидкой и вырывалась из-под воды огненными взрывами. Каледдон испугался такой мощи, но не растерялся, спрессовал большое количество земли в огромные плиты, по одной на каждого из Галларт и Бралга. Эти десять плит плавали по жидкой огненной земле и держали верхние её слои. Огненную землю он назвал лавой.

Каледдон поднимал отдельные участки верхнего слоя земли из-под воды, а другие опускал вглубь. Сотворив рельеф, Агора была готова, но он столкнулся с большой проблемой. Каледдон мог летать, но покинуть пределы Агоры не получалось. Чем выше он подлетал, тем сильнее уставал, и тем сильнее тянуло вниз. Агора его притягивала. Хорошо, что Месгер сразу отправил один из своих глаз с Каледдоном. Увидев, что Каледдон не может вернуться – всем сообщил об этом, а также о том, что Агора готова, но попав туда, улететь они не смогут.

В одиночестве Каледдон много экспериментировал со стихиями: создавал горы, песок, разные породы земли. Он планировал экспериментировать и с другими стихиями, но длительно экспериментируя над землёй, увидел Галларт. Каледдон был так им рад, что от счастья поднял землю, раздался взрыв, лава вырвалась из-под неё огромным потоком. От вулкана стало светлее, но красно-оранжевый свет не ослеплял глаз, зато его хватило, чтобы Каледдона заметили. Прилетев к нему, все Галларты радовались новым ощущениям, видам, дуновениям ветра. Они могли почувствовать свою лёгкость. Песок был таким сыпучим, что казался им мягким. Теперь их притягивало к земле, на которой они находились, и чтобы не разлететься друг от друга, не требовалось сдерживать себя силой. От такого количества новых ощущений никто сразу и не заметил, что меня нет.

Из-за моего отсутствия их радость и счастье постепенно сменилось лёгким испугом. Яркости света внутри всех Галларт не хватало для освещения всей Агоры, а внутри Месгера и вовсе не было света, отчего он был едва заметен. Облик существ не давал свету рассеиваться и не пропускал много тепла. Вулкан постепенно успокаивался, пока совсем не уснул. Тепла становилось всё меньше и меньше. Ветер становился холоднее и сильнее, сверху стал падать снег… Земля начинала покрываться льдом. В свете Галларт стало заметно, что красота Агоры превращается в белую ледяную глыбу. Но снег и лёд отражали свет существ, от отраженного света становилось светлее и, по-своему, красиво.

Ветер всё сильнее и сильнее холодом резал всех Галларт, но им ничего не грозило – внутри них было настоящее тепло. Одному Месгеру было очень холодно, внутри него не было тепла и света, отчего он быстро замерзал. От дрожания замёрзшие ошмётки отламывались. Месгер почти полностью покрылся льдом, и когда все думали, что он совсем превратится в лёд, он стал увеличиваться. Наращивая себе всё больше и больше плоти, он стал делать из неё новые ошмётки, больше, шире и длиннее прежних. Его тело буквально отслаивало их. Месгер, словно куполом, укрыл ими всех от ветра и снега. Этот купол обледенел, и ветер больше не сдувал то малое тепло, которое источали существа. Согреваясь и успокаиваясь, Месгер потерял сознание, но так и остался висеть на своих твёрдых шипах.