Кети Бри - Небесные всадники

А всё остальное – лишь плод её беспочвенных мечтаний. Да, именно так.

Двое стражей проводили ее полутёмными, неуютными, пустыми коридорами в ту часть замка, где Лейла ещё не бывала. Один из них распахнул перед ней решётчатую дверь, ведущую в маленькую, узкую комнату без окон, и прошел следом, стараясь не задеть принцессу даже краем плаща.

Потянул за один из рычажков, выглядывавших из стены. Пол задрожал, и Лейла почувствовала, что движется вверх. Она едва удержалась, чтобы не охнуть и не вцепиться в руку сопровождающего ее воина.

«Это лифт, – поняла она, – ещё одна гелиатская игрушка».

Стражник всё так же молча открыл перед ней дверь, помог выйти из кабины и, поклонившись, указал на следующую дверь. За ней оказалась большая круглая комната со стеклянным куполом и огромным телескопом в центре. Он был почти в три раза больше, чем тот, которым пользовался звездочёт в отцовском дворце.

Звёзды не интересовали Лейлу. Астрология её смешила, смысла в наблюдении за сверкающими небесными телами через увеличительные стекла она не видела. Хотя, кажется, это важно для земледелия, но земледелие её тоже мало интересовало.

Сидевший рядом с телескопом багрийский царь казался маленьким. Он повернулся, когда Лейла вошла, ответил на её поклон, подошёл, поцеловал руку.

Лейла вздрогнула, но не почувствовала ожидаемого холода, бросила взгляд на его руки: ни единого кольца.

– Вы не носите колец? – глупо спросила она.

Царь поднял руку, пошевелил пальцами, улыбнулся:

– Не ношу.

Он подвел её к единственному стулу, вежливо и деликатно, касаясь лишь кончиков пальцев. Лейла села на неудобный высокий стул, а он, царь, разместился прямо на полу, с видимым наслаждением вытягивая длинные ноги и откидывая голову на массивную ножку телескопа.

– Это моё тайное место: телескоп и лифт были предназначены для моей матери. Она часто поднималась сюда, даже когда уже почти постоянно лежала.

– Она тоже болела? – спросила Лейла, тут же отругав себя за это «тоже». Разумеется, все вокруг знали о болезни царя, но никто не говорил ему об этом в лицо.

– Тоже? – переспросил её Исари, приподнимая голову. – Да, тоже. Но по-другому. Она преимущественно страдала от головных болей и образований в голове… её состояние было стабильным, маги не давали ей умереть. Она могла прожить долгую жизнь, но предпочла родить меня. Ей не стоило этого делать… Ей нельзя было иметь детей.

Лейла сидела, опустив голову, теребя в руках кружевной платок. Страшно хотелось спать. Как в тумане, она услышала голос царя:

– Вы не хотите посмотреть на звезды? Сегодня туманность Шайл видна изумительно, а Звездный Всадник в хорошем расположении духа.

Принцесса из вежливости приникла к окуляру, всматриваясь в небесную алмазную крошку. У телескопа явно была магическая начинка: картинка была чёткой и яркой. Далёкие, туманные миры переливались пурпуром и золотом.

Когда Лейла была маленькой и ещё не подозревала, что астрономия – это по большей части скучные расчёты и ночные бдения, она мечтала, чтобы изобрели такой сильный телескоп, в который можно было бы увидеть другие миры; быть может, там тоже живут люди?

Было бы интересно посмотреть на их города, сады, леса… А потом изобрести такой дирижабль, который сможет отправиться туда. Лейла воображала себе жителей далёких миров высокими, синелицыми, живущими в хрустальных городах. А ещё они, наверное, не говорят, а щебечут, как птицы.

Вскоре Лейле доказали беспочвенность ещё мечтаний. Объяснили, что если такие полёты и будут возможны, то уж точно не на её веку. И летать, должно быть, смогут только маги, ибо полёты займут сотни лет.

И даже если появится телескоп, способный показать жизнь в других мирах, то в нём будут видны давно погибшие люди на планете, которая, вероятно, давно превратилась в голый камень. Ведь свет от звезд добирается до наблюдателей тысячи лет, а изображение, пойманное линзой, всего лишь иллюзия того, что было когда-то.

После этих откровений учебный энтузиазм Лейлы иссяк. Какое-то время она ещё вспоминала свои небылицы, даже пыталась записывать, но ей это вскоре наскучило.

Багрийский царь рассказывал ей о звёздах, показал звезду-тёзку Лейлы, мерцающую алым светом в холодной глубине. Он стоял, сгорбившись, опираясь одной рукой о спинку стула. Лейле не было интересно, ей хотелось спать.

Она почти задремала под мягкий и тихий, вкрадчивый голос, но встрепенулась, почувствовав, что жених целует её. Наверное, это было романтично, как в тех книгах, что носила для Лейлы ее подруга Валида, дочь известного вольнодумца. Поцелуй под стеклянным куполом, после разговора о звёздах, не может не быть романтичным.