Антон Скрипец - Московит. Игра на выживание

– Сделаю вид, что мне интересно, и спрошу, что ж это за русло такое.

– Тянуть время так долго, насколько это возможно. А когда станет невозможно – сдать город. Но! На наших условиях. Чтобы как только король соберет войско и ударит по схизматикам, Смоленск поддержал его и вновь выступил на его стороне, хорошенько наподдав Василию в спину. Или пониже спины, – довольно хмыкнул шляхтич, – это как уж выйдет.

– Мои лавры спать не дают?

– Если что и не дает мне спать, так это то, что люди Сологуба успеют порешить тебя раньше, чем ты сможешь сослужить мне службу. Как видишь, я раскрыл перед тобой все карты. Теперь твоя очередь, а?

– Не помню, чтобы мы об этом договаривались.

– Не помню, чтобы у тебя был какой-то другой выход. Я – единственный твой шанс выжить и добраться до нужного тебе места.

– Но если мелкая заложница у вас, ее знаменитые предки о том извещены – с чего ты взял, что в таком случае может начаться обстрел? Напротив, теперь ее батюшка сам встанет перед пушками, лишь бы этого не допустить.

– И это сразу будет воспринято как измена. Глинские не станут действовать в лоб. Скорее всего, постараются убедить великого князя устроить показательный обстрел. А после демонстрации силы можно ведь вновь вернуться к переговорам.

– И как ты сможешь вытащить меня?

– Спрячу тебя здесь. – Он кивнул на решетку из проржавевших железных прутьев, за которой угадывался темный провал подземелья в каком-то метре от их ног. Видимо, навес, под которым они сейчас стояли, служил как раз для того, чтобы первый же ливень не сделал узников этого погреба утопленниками.

– По-моему, сидеть в подвале повеселее, чем в какой-то выгребной яме.

– С чего ты решил, будто я забочусь о твоем комфорте? В эту яму бросают сброд, прегрешения и преступления которого не требуют суда. Душегубы, ушкуйники, предатели. Сейчас там трое. На рассвете им отрубят головы. Четвертого там быть не должно, и потому вытаскивать его оттуда никто не станет. Так что сиди тихо. Когда будут вывозить их тела, вместе с ними вывезут и тебя.

Высота была приличная, чтобы узники не могли дотянуться до верхнего края даже в том случае, если один залезет другому на плечи. Поэтому удар в ноги получился таким жестким, что аж колени заныли и челюсть клацнула. Если бы не выучка, в момент приземления мгновенно кинувшая тело в кувырок, вряд ли обошлось бы без перелома.

– Чьих будешь? Не крымчак бы случаем? Айга-мурзу знаешь?

Резко обернувшись, Денис уперся невидящим взглядом в непроглядный сумрак. Глаза еще не успели привыкнуть к отсутствию хоть какого-нибудь света.

– Ты не пялься, – проворчал ровный и чистый, словно у попа на проповеди, голос. – Все одно, пока зенки не освоятся, ни рожна не углядишь. Тебя, говорю, сюда как угораздило?

– Поймали, – неохотно ответил Денис.

Таинственный собеседник неопределенно крякнул. То ли рад был услышать хоть какую-то, даже такую, шутку, то ли, напротив, не привечал таких дерзких зубоскалов.

– Шутействовать любишь? Эт хорошо. Только смотри не перестарайся. А то лишний шум поднимется – и опять зальют нас помоями по самые коленки. В прошлый раз я так на то озлился, что Рыжему язык оторвал.

– Как?.. – хотел спросить, «как это возможно», но слова почему-то застряли в горле.

– Как, как. Обычно. Схватил его пальцами, вынул на свет божий да как следует двинул кулаком снизу в челюсть. Считай, сам себе откусил. Думал, захлебается своей кровищей. Не, выжил – хе – зачем-то. Один черт башку оттяпают.

Денис знал, конечно, таких людей, которые больше всего на свете любили нахваливать собственную неповторимую значимость. Как правило, на деле такие трепохлысты являлись полной противоположностью героям из своих рассказов о себе же ненаглядных. Но мерно и буднично звучащая речь нового знакомца так сильно отличалась от пустого бахвальства, что Денис по здравому размышлению предпочел устроиться на новой жилплощади в противоположной от этого голоса стороне ямы. Где немедленно наткнулся на какую-то грубую и мерзко пахнущую мешковину. Она заворочалась и недовольно замычала, отталкивая от себя непрошеного гостя.

– Что, познакомились уже с Рыжим, как я погляжу? – глухо засмеялся экзекутор-самоучка. – Ну, добро. Коль что, меня Кузьмой кличут. А тебя как?

Отодвинувшись от немого вороха живых тряпок, коим оказался живой и смердящий, как последний бичуган, человек, Денис наконец наткнулся спиной на земляную стену ямы. Лишь почувствовав лопатками землю, успокоился и замер.