Сергей Бутко - Доброволец. Запах грядущей войны

Новая запоздалая волна накрыла тело и сознание! Волна боли! В-ы-ы-ы!! Как будто раскаленный штырь вонзился в левый бок и давит, давит, ДАВИТ! Руки… Теперь уже мои руки мертвой хваткой вцепились во что-то (кажется, обломок мачты) и не отпускают, держат, не давая мне пойти на дно, куда упорно тянут словно налитые свинцом ноги!

Мыслей нет! В голове набатом гудит колокол! Звон в ушах исчез, но они по-прежнему словно заложены ватой! В лицо бьет мутная ледяная морская вода! Море кругом злое, сумрачное! Положение дерьмовое, как на «Титанике»! Зато я свободен! Понимаете – СВОБОДЕН!!!

Однако если так дальше пойдет, то долго я не протяну. Силы стремительно уходят, а новым взяться неоткуда.

Что ж, видно предстоит мне еще раз переместиться из эпохи под названием «николаевское время» куда-то еще. Жаль. Я уже начал привыкать…

– …го осторожней!.. аемся!.. – гулко раздается в ушах. Меня куда-то несет, крутит, вертит. Что-то снова обожгло левый бок. Здравствуй, темнота – друг молодежи и путешественников во времени. Куда же ты меня на сей раз выбросишь? Скоро узнаю.

Все же удивительная вещь – иллюминатор. Иной раз смотришь на этот серо-зеленый круг и не можешь определить, ночь сейчас, утро, день или вечер. Зато это отлично умеет определять новый мой хороший знакомый юнга Валерка Чижов – вертлявый, один в один похожий на своего собрата с «Паллады» паренек. А вот и он. Как всегда, одет в синие брюки, просторную рубаху-«голландку» с гюйсом (голубой воротник с тремя белыми полосками), тельняшку. Пилотка чуть сдвинута набекрень, как и полагается по уставу. Протискивается Валерка в мою каморку с неизменно важным видом, но у самого в глазах, словно у мультяшного слоненка, так и вьются миражами, ураганами, вулканами пять тысяч «где?», семь тысяч «как?», сто тысяч «почему?». Ну а кто, как не я, всей этой приставучей компании отпор способен дать? И пусть раны по-прежнему тревожат тело, несмотря на медицинские (фельдшерские) и энергетические (мои) меры, я поправляюсь, основное время проводя в размышлениях о хитросплетениях и вывертах того, что называется «судьба».

Думает ли о своей судьбе Валерка, мне неведомо, но спросить у него об этом стоит:

– Здравствуй, Валера.

– Здравия желаю. Вот завтрак принес, – передо мной на деревянную тумбочку ложится тарелка гречневой каши с тушенкой и чашка кофе.

– Режим питания нарушать нельзя… На пост не опоздаешь?

– Не-а. У меня минут двадцать свободных есть. Но вот дальше не зевай. Только знай пошевеливайся. Будешь плестись в хвосте, опаздывать – горюшка хватишь. Старшина и матросы все видят и сачков не терпят. Особенно когда с кислой физией день начинаешь. У нас такое ух как не любят.

– Понятно… Ну давайте, давайте завтракать…

Валерка пару минут смотрел на то, как с тарелки исчезает каша, а сам с нетерпением ждал, когда я хоть немного расскажу о новых приключениях Джека Воробья на просторах Карибского моря. Неугомонный пират вчера как раз на краю света побывал, а дальше по плану ждут его странные берега. О них я и начал повествование, стараясь уложиться по времени с очередным эпизодом:

– …едва Джек стянул со стола пирожное, как открылись двери, и вошли в зал солдаты, а за ними… Тебе не пора ли на пост, товарищ юнга?

– Точно! – спохватился Валерка и бросился к выходу. – Обед принесу!..

«Вот ведь неугомонная питерская душа», – я усмехнулся, проводив его взглядом, но после сам себя жестко одернул. Негоже насмехаться над теми, кто, даже бороздя знакомые воды, все равно остается в них не то чтобы чужим, но незнакомым точно. Такая уж у Валерки и его боевых товарищей доля, частью которой теперь стал и я.

На войне потери неизбежны. Даже если война эта идет на море. Однако одно дело, когда судно гибнет в бою, и несколько другое, когда оно пропадает без вести и нет о нем ни слуху ни духу.

Это скупое предисловие, а сама история чудесного спасения Михаила Лермонтова, чьим телом я ныне полноправно управляю, такова.

Тысяча девятьсот сорок второй год. Весна. Идет Великая Отечественная. Из Кронштадтской гавани в боевой поход отправилась наша подводная лодка типа «Щука». Преодолев буквально несколько узлов, она, по непонятным пока для меня (но не для экипажа) причинам, переместилась… на сто десять лет в прошлое. Туда же и, возможно, таким же образом угодил и неизвестный британский эсминец, потопивший своими пушками нашу «Палладу». Мне сказали, что из всего экипажа фрегата уцелел только я. Израненный, обессиленный, потерявший много крови, спасенный советскими моряками-подводниками, чья субмарина оказалась поблизости места гибели «Паллады». Вытащили меня, медицинскую помощь оказали, начали лечить и без лишних объяснений куда-то теперь везут. От вопросов спасу нет. Их много. Очень много. Куда именно угодила «Щука», переместившись в прошлое? Как ее экипаж разобрался в «текущей обстановке»? «Щука» оказалась поблизости «Паллады» специально или случайно? Что стало с гадом-британцем после того, как он свершил свое черное дело?