Николай Мокроусов - На пути Войны

Внезапно ее внимание переключилось на соседний столик, где женщина кричала на официанта: «СКОЛЬКО МНЕ ЕЩЕ ЖДАТЬ МОЙ ЗАКАЗ?!»

– Ууу, только посмотрите, это ничтожество голодно, а это как-то не правильно. Это будет весело.

– Не сейчас, – грозно глядя на свою сестру, сказала Смерть.

– Расслабься, сестрица, я же сказала, будет весело, – и ее монета словно вознеслась над ее ладонью.

Кричавшая женщина резко замолкла, она задрожала, затем ее лицо перекосило, словно ей причиняли невыносимую боль. После этого она взяла стеклянный бокал и принялась его поедать, послышался хруст стекла. Кровь текла изо рта той женщины, но она не останавливалась, словно не ощущала боли и продолжала жадно поедать осколок за осколком. Кусок стекла пробил ее щеку, от этого зрелища несколько человек потеряли сознание.

– Прекрати немедленно, – сквозь зубы проговорила Смерть.

– Ладно, ладно, подумаешь, немного пошалила. Было ведь славно? Теперь-то она насытилась вдоволь.

Женщина пришла в себя и возопила от невыносимой боли, которая должно быть овладела ей. Люди начали разбегаться кто куда из ресторана.

– Что-то я задержалась, вы, наверное, хотите побыть вдвоем? Оставлю вас, голубков наедине, поворкуйте, – с легкой усмешкой сказала она, затем встала и ушла.

Ее пренебрежение человеческой жизнью было отвратительно, словно люди скот, игрушки, а она кукловод, который с легкостью подергает за ниточки или обрежет их ради забавы. Я пытался погасить в себе гнев и отвращение и оторвать взгляд от той несчастной женщины, которая уж точно не заслужила подобного.

– Нам лучше уйти отсюда, пойдем, пройдемся? – спросила Смерть.

– Да, пойдем.

И мы просто встали и ушли оттуда, не заплатив. Там был хаос, и уж точно никому не было дела до нашего с ней счета. Какое-то время мы просто шли и молчали, из моей головы никак не шло то отвратное зрелище, а в ушах стоял хруст стекла.

– Я не такая как она, – грустно сказала Смерть.

Повернувшись к ней, я увидел ее печальное лицо. Я взял ее за руку и посмотрел ей в глаза:

– Я знаю. Может то, что я сейчас скажу, прозвучит глупо и наивно, но почему-то я уверен, что ты не способна на такую бессмысленную жестокость.

Ее лицо прояснилось:

– Откуда тебе знать? – улыбаясь, спросила она.

– Ну, даже не знаю, может потому, что ты не вызываешь у меня каких-то мрачных мыслей. Когда ты рядом, я ощущаю приятную дрожь в груди, а может потому, что я ночью думал только о тебе и о нашем поцелуе, а не о том, что ты пришла убить меня, и когда ты внезапно исчезла из моих объятий, я вновь ощутил пустоту внутри, вместо облегчения.

– Я всегда могу это исправить, – прищурив глаза, и с милой улыбкой сказала она.

Мы рассмеялись:

– Даже так?

– Да!

Я потянулся к ней и поцеловал ее. И казалось, что с каждым нашим поцелуем ее губы становились мягче и слаще.

– Знаешь, ты изменилась. В нашу первую встречу ты казалась холодной, но прекрасной, словно зимний восход. Ну вот, что ты со мной делаешь, видишь, как я заговорил?

Она снова засмеялась:

– А тебе-бы стоило извиниться за свое неучтивое поведение со мной. Никто и никогда так со мной не говорил, и тебе повезло, что меня это развлекло.

– Развлекло?

– Да

– Я думал, что ты в бешенстве.

– Так и было, но не долго.

– А я разве не извинился?

– Нет.

– Ну, значит, извинюсь, когда-нибудь.

– Ну, ты и наглец, – рассмеявшись, сказала она.

– Было бы иначе – я бы вряд ли привлек твое внимание. Воу, ты бы поосторожней, смеешься и улыбаешься уже минуты три, так и привыкнуть можно.

– Если я и улыбаюсь, то только потому, что ты веселишь меня.

– Ну-ну, Снежная королева, я шутом не нанимался к тебе на службу, хотя если ты и дальше будешь дарить мне свою чудесную улыбку, то я готов побыть скоморохом для тебя. А знаешь, почему бы и нет, я бы не отказался увидеть остальных Всадников, ведь это такая честь для жалкого человечишки лицезреть пантеон высших существ.

Она ничего не ответила, лишь мило улыбнулась, затем положила голову мне на плечо, и мы пошли дальше.

– Ты действительно этого хочешь? – нарушила она молчание.

– Да, почему бы и нет, но у меня есть много вопросов.

– Ну, тогда задавай свои вопросы, а я буду отвечать, но помни, ты сам этого хотел.

– Ммм, с чего бы начать, с чего бы начать? Так, первый вопрос… Как ты исчезаешь и как мы переместились из моего дома в ресторан?

– Это называется мерцание. Мне стоит подумать, где я хочу быть и я уже там.

– Стой, я думал, для этого нужна та воронка.