Денис Игумнов - Клей

Всех тварей по паре на ковчеге циклопа, и все имели право, изнывая от страха, находиться здесь, в аппаратной. Они надеялись и сомневались, ждали и проклинали. Ждали, когда же всё это кончится, а проклинали ту минуту, когда согласились на командировку на этот благословлённый дьяволом объект.

– Ну, медузка, ну, Горгонка, не подведи, – шептал Боря, выкручивая ручку подачи энергии на максимум.

На табло, вмонтированном в приподнятую крышку стола, заплясали оранжевые чёрточки, складывающиеся в человечков и тут же разваливающиеся на части. Столбики зарядов поползли вверх, как наглотавшиеся амфетаминов скалолазы. «Тууунь», – прозвучал сигнал готовности установки к работе. Эпель машинально поднял сложенные щепоткой пальцы в желании перекреститься, но вспомнив, что он никогда не был религиозен, опустил руку. По клавиатуре пульта управления, защёлкав кнопками, забегали длинные гибкие, как лапки у паука, пальцы Тулякова. Код набран, а никакого гула, дробной барабанной дрожи, никто не ощутил. Все ждали «Ух» эффекта, а на выходе ничего не происходило. Напряжение росло, рвало постромки, стремясь покинуть орбиту планеты Рассудок; люди стояли, затаив дыхание. И уже когда разочарование начинало закипать в их животах, выбрасывая пузырьки подступавшей апатии, слабости в их буркалах, жахнуло свистом так, что уши заложило. И прошло-то всего лишь мгновение после запуска установки Борей. Стены не тряслись, пол и потолок не ходили ходуном, лишь появился, возник, вылупился из пустоты, кристаллизовался из воздуха звук, наточенной под нож, ушной пробкой разящий глухотой барабанные перепонки.

На экранах монитора медуза заворочалась, встрепенулась и завертелась юлой, вспыхивая разноцветными фонариками скоплений люминесцентных клеток, словно новогодняя ёлка. Секунда и все мониторы погасли, изображение заглушил свист, обеднив его краски до всего лишь одной – угольно-чёрной. Циклопа окутали сумерки, подтекающие сиреневым туманом тьмы. Лёгкая дымка, появившиеся незнамо откуда, густела со скоростью идущего на таран локомотива на магнитной подушке. Вскоре здание объекта 1771/Х скрылось из посторонних любопытных взглядов, обросло сиреневой невесомой шубой и выстрелило, выпустив через око линзы струю чистой небесно-голубой энергии, сплетённой из пучков разной амплитуды и чистоты колебаний, между которыми гнездились призраки биотрансмутации первородных элементов. Послание отправили по адресу. Теперь оставалось надеется, что оно дойдёт до адресата, а не, потерявшись в пространстве, долбанёт обратной связью по нелепым, возомнивших себя богами, голым, мнящих себя разумными приматам. Надеяться пришлось недолго: всего через четыре секунды сообщение ударило точно по назначенной цели полигона, оправдав математику расчётов Тулякова.

На расстоянии пяти километров от квадрата загона полигона дежурили военные корабли – фрегат «Путинъ» и три ракетных катера. Они-то и стали свидетелями последствий удара, предназначенного трансформировать вещества, а по итогу пробившего дыру в пространстве.

Место, где с неба упала в море капля голубого огня, окутала сизая мгла. Она клубилась от центра, припадая алчными губами к границе периметра, стекая по невидимой преграде струями оливковой тьмы. Над эпицентром сгустились пепельно-серые тучи, выпустив наружу облепившее их бока хризантемами жёлтое содержимое раздутого ядовитой влагой брюха. От воды столбами вдарил пар, а небеса разверзлись малиновым ливнем.

Грубо изнасилованная природа бушевала несколько секунд. Основательно проблевавшись, вывернувшись наизнанку, она показала военным морякам то, что она вытянула из кишечника тела соседней с нашей вселенной. В прореху, прогрызенную залпом богомерзкой медузы, прежде чем её заживило, затянуло, как рану на боку у живучего солдата первогодка, успело всосать что-то огромное, геометрически правильное, приближающееся своими размерами к авианосцу. Химическая гроза прошла, остаточные продукты завершившегося успешно, но вообще не штатно и не так, как ожидали от реакции трансмутации, эксперимента оседали едкой пылью в бурлившее кислотными осадками резко потеплевшее море. В засечной мжичке четко вырисовывались рубленые грани коричневого силуэта вытащенного из иной реальности объекта. С плоским дном, как у баржи, он оставался неподвижен, никак не реагируя на лёгкое волнение бурлящего моря. Низкая посадка иновселенской баржи обеспечивала видимую устойчивость невообразимым переплетениям прямых углов палубных надстроек. Многогранник баржи вписывался в окружность, а его верхняя формация выглядела настолько необычно, что не укладывалась и надолго не задерживалась ни в одной нормальной голове, увенчанной службистской фуражкой-каской-пилоткой.