Денис Игумнов - Клей

Троица Тулякова получила промежуточный статус и уже год трудилась, как полунезависимая научно-исследовательская единица. Лаборатория под руководством профессора Силова работала над проблемой синтеза многомерных белковых структур, а им, новичкам, дали свою тему из общей программы исследований, ту которая им, троим, оказалась наиболее близка. Силов ставил перед собой, а значит, и перед своими сотрудниками, задачу поиска путей дезактивации химических и, в особенности, радиоактивных отходов при помощи происходящих в живых структурах, например, таких как бактерии, процессов биохимических превращений. Интересная многомерная задача, которая бывших студентов зажигала лишь отчасти. Они, объединившись умами, вели поиск в несколько ином направлении, которое сулило им стать первопроходцами по вновь открываемым ими землям биотрансмутации.

– Ну, и чего ты нас сюда притащил? – спросил хмурого Борю Данила. – На зверушек посмотреть, да?

– Наш Боренька думает, что раз ему нечем в воскресенье заняться, то и нам тоже делать нечего, – выразила недовольство Вера. Она хотела прогуляться со своим новым ухажёром, а Боря ей все планы по опустошению карманов богатенького красавчика павлина обломал.

– Нет. Дело серьёзное. Мне удалось решить задачу, мы теперь сможем обойти энергетический барьер. Не будет излишнего выделения тепла и уровень радиации останется в норме.

Данила фыркнул. По сравнению с задохликом Борей он выглядел как кинозвезда, герой боевиков. Высокий, статный, широкоплечий, с кипенной белозубой улыбкой. Мечта всех периодически менструирующих личностей. Фыркая, он выказывал презрение очередной идейке Тулякова. Сколько их уже он выдал, и ни одна не сработала. Ясно, они уткнулись в тупик, и выхода из него не намечалось. Он уже начинал разочаровываться в их строенном гении. Вера его сомнения поддерживала, день ото дня становясь всё более нервной, вспыльчивой, показывая своё стервозное нутро.

– Фрррр. Опять. Сколько ты уже всего предлагал. Ничего, Боря, не сработало. Так?

– Пойдёмте, покормим слонов.

– Слонов? Ты опупел? – горячился Данила.

– Слонов иди сам корми, а я пошла. – Вера, надувшись, повернулась к мальчикам гордой прямой спиной.

– Постойте. Я вам всё объясню. Мне, признаться, при виде слонов думается лучше. Пошли, а? – Боря жалобно улыбнулся.

– Хорошо. Но это в последний раз, Туляков, – смилостивилась Вера. Какая бы они ни была стервочка, Борю она уважала за отменно работающие мозги. Умный парнишка, хоть и редкостный задрот. Вера, сама очень даже неглупая женщина, уважала умных и использовала богатых.

Данила, подчинившись большинству, пристроившись в хвост, поплёлся следом за товарищами, от нечего делать наблюдая за жизнью в неволе всяких взятых в плен человеком зверушек.

Объект под номером 1771/Х построили всего за четыре месяца. На берегу Японского моря, в бухте Валентина выросло циклопическое приземистое здание из тёмно-серого бетона, скованного стальными пальцами балок, без окон и видимых дверей, с одним круглым, накрытым линзой глаза – диаметром пять метров – отверстием на крыше. Вокруг здания военные возвели несколько охранных периметров – заборы с колючей проволокой, полосы контроля, роботизированные комплексы охраны, ну и вышки с засевшими на них, в пуленепробиваемых колпаках будок пулемётчиками-снайперами. Команде Тулякова предоставили все ресурсы, в которых они нуждались. Они получили даже то оборудование, о котором не слышали и которое не требовали. Опытную базу по испытанию их установки биотрансмутации оборудовали по высшему классу. За предоставленные армейскими кураторами проекта возможности молодым исследователям пришлось заплатить – они лишились части своей исследовательской независимости. Их мягко направляли к нужной венному министерству цели. Они это понимали и не бунтовали, в конце концов им в полной мере дали реализовать их научный потенциал и помогли увидеть воочию результат их трудов.

На пятницу тринадцатого назначили проведение первого эксперимента проекта, названного в честь персонажа древнегреческого эпоса – «Медуза Горгона». Перед экспериментом ребята нервничали. Сильнее всех – Туляков, а меньше всех – Эпель. Данила свято верил в свою звезду, и что с ним-то ничего плохого случиться никак не может. Он добьётся всего, что пожелает, не для него людские законы писаны. Херня, конечно, случается в жизни, но только не в его.

Утром, раньше всех представителей персонала, обслуживающего установку, в зал центральной лаборатории вышли трое учёных гениев. Стены мерцали подмигивающими им радостными огоньками светодиодов, Туляков с командой по кругу обходил установленную по центру зала, под глазом отверстия на крыше, банку бассейна агрегата. Через толстые прозрачные стенки бассейна просвечивала лаймовая муть, там жило и пульсировало их общее детище – сердце всего проекта, гигантская, искусственно выращенная геномодифицированная медуза. Бесполое, а точнее – двуполое существо, способное к самооплодотворению в подходящих для размножения, заданных генными инженерами условиях. Вытянутая в форму кальмара медуза работала генератором биотрансмутации. Слизистое нечто перекатывалась в стеклянной клетке, трогая щупальцами прозрачные преграды, всякий раз отзываясь на соприкосновения с предметами веснушками синих огоньков волной трепета, идущей из головной части существа к низу, к самой бахроме мерно покачивающейся под водой окантовке студенистого купола медузы. Оно копило в себе, вынашивало силы, способные изменить мир. Продукты распада, отходы перегрева её жизненных систем, работавших на холостом ходу в ожидании сеанса, отсасывались со дна бассейна и поступали в камеру дезактивации. Медуза, плескаясь в водном растворе электролита, приспособленная к искусственно созданным условиям её существования и защищённая генетическим механизмом выработки защитной слизи с изменённым типом дыхания, опухала беременностью невиданной доселе химической благодати.