Дин Спейс - Пряные ветра

Мажордом с катушками цветных нитей для записей в карманах фартука хлопнул по маленькому костяному гонгу когтем руки. Гости почти мгновенно прекратили шум, только шипение говорило, что в давке кому-то оттоптали копытце. Когда гости застыли в молчании, на пороге большой залы медленно и вальяжно появился Инни в расшитом аляповатом фартуке.

Великие Предки! Когда он успел так ужаться в росте?

Я снова глянул на дядю. Выражению его лица сейчас позавидовали бы изображенные на гобеленах предки Инни. Столь надменным и глубоко скучающим я его видел всего пару раз за всю жизнь.

Важный как надутый бурдюк, Инни пошел по гостям. Кому давал презрительно подержать руку. С самыми значащими касался нюхлями, и даже пару раз шептал что-то в лопухи ушей. Дошел до дяди, задумался на мгновение, вспоминая нечто.

– Мой друг Арги! – произнес слащаво. Из его рта несло, как от его начальника охраны вчера. – Да, дорогие гости. Перед вами самый ученый и мудрый муж, что посещал эти стены!

Гости зашушукались, один или два даже изобразили в приседе поклон. Дядя стоически изображал легкую улыбку.

– Пройдем ко мне после приема, – это уже сказано вполголоса, только мы да мажордом, ходящий по пятам с узелковыми записями наготове, могли это услышать. Хитрец показал всем, будто поцеловался с моим дядей нюхлями, только мы видели этот обман.

Инни важно прошествовал сквозь гостей, будто плыл по морю цветных мальвинок.

Моя спина напряглась, шерсть на холке дернулась. Опасность!

Медленно обернувшись на выходе из комнаты, когда шел за дядей в покои, уловил вдалеке у выхода безмерную злобу в блеклых глазах над щербатым ртом и шрамом над нюхлями.

Прошли по коридору, молчаливые слуги приседали – кланялись не нам, хозяину Инни. Продвигаясь через слегка закрученную анфиладу резных переходов, перемежающихся кладовыми и малыми комнатами, на секунды оказывались над шумными дворами, полными работниками с тюками или тренировками охраны.

Мы дошли до темной круглой комнаты, где Инни первым делом плюхнулся в мягкое курульное кресло, шириной как раз под его немалый круп. В ручках он крутил приметный ремешок с голубой вставкой амулетика. Низкий стол был полон яств, насколько я успел заметить за пару мгновений. Витые колонны с длинными гобеленами уходили куда-то вверх к куполу, в непонятный дымный мрак, слегка подсвеченный отблесками редких лучиков из занавешенных расшитыми циновками узких окон между колонн.

Усевшись поудобнее, Инни откусил дурно пахнущий кусок особого брикета, и жестом показал дяде Арги на место попроще рядом с собой. Мне оставалось ждать за плотной веревочной завесой, взгляд дяди Арги вполне ясно дал это понять. Ничего не поделаешь, тайны, тайны.

Я вышел на резной переход, и с удовольствием стал смотреть на то, что пропустил из-за спешки по дороге сюда. Сквозь изящные костяные пластины можно было разглядеть кусочек вечно снующего города, а с одной стороны даже был виден вздымающийся шипастой горою Дом Наставников.

Пока разглядывал эти красоты, почувствовал на шее легкое дыхание, самое сладкое на свете. На мгновение пленкой прикрыл глаза, этот миг должен длиться циклы и циклы.

– Здравствуй, Гаги, извини, не хотела ходить среди гостей.

О, мои Предки, как бы я хотел смотреть в эти глаза всю жизнь. В их лиловых глубинах заскакали чертики.

– Бежим, знаю местечко одно! – весело смеясь, легонько ткнула нюхлями меня в бок и понеслась куда-то в глубины зданий.

– За такими ножками я готов бежать хоть до Острова, – подумал внезапно.

Сорвавшись с места, я уже проделывал тот же путь, что невесомой тенью прокладывала по переходам радостно смеющаяся девушка моей мечты…

… Я на мгновение выплываю из ядовитой дремы в жуткую реальность. Враг все также стоит молчаливо, его команда слегка переминается по бокам, их дисциплина жестка, как перья Ар-Ну. Они ждут, их глаза полны ненависти к копощащемуся-внизу.

Рядом с Врагом… Да, это его птенец, у юноши те же оранжевые точки в яростных желтых глазах. Сейчас они направлены на отца, они ждут команды.

Ждут и ждут… Подождут…

Мой коготь непреклонно висит над пластиной.

Это ваша СМЕРТЬ, птицы!

Меня опять уносит, я растворяюсь в боли, я опять молод…

Местечко было на самой верхотуре, пятачок под навесом среди шипов. Игга провела меня пыльными чердаками, про которые забыли и старые слуги, на крыши палат.