Полина Верховцева - Одна зима на двоих

– Ох, – она отпустила поводья и отшатнулась, когда ее зверь изогнул шею, оглянулся на нее. В его глазах клубился кроваво-красный туман, узкие ноздри трепетали, принюхиваясь к девушке, меж зубов полоснул узкий, раздвоенный, как у змеи язык, – мама…

Раздался резкий свист, зверюга тут же прижала уши и отвернулась с раздраженным ворчанием. Ким с трудом переводила дух, а мимо нее на своем звере пронесся Войс, одарив скупой усмешкой.

Да что это за твари такие?!

Они карабкались практически по отвесной скале, перетекая с выступа на выступ. Их когти цеплялись за камни, будто те были слеплены из воска, мощные хвосты пружинили, помогая маневрировать. Со всех сторон раздавалось довольное урчание. Им нравился подъем! А Ким уже не знала, куда деваться от страха. Если бы не ремень, вдавливающий ее в седло, она бы давно улетела вниз.

Проклятый Хасс! Зачем он выбрал этот путь, когда есть нормальная тропа?

Подъем длился долго. Она уже не смотрела по сторонам, а только отчаяннее цеплялась за кожаный рожок и молилась Трехликой, чтобы все это закончилось.

Они нагнали кхассера на широкой площадке, которая словно язык великана выступала вперед. Рядом с ним стоял Верн, и оба они безотрывно смотрели в небо. Их звери ждали чуть поодаль, и воспользовавшись передышкой, щелкали зубастыми челюстями, норовя прихватить друг друга за бок.

Ким тоже украдкой обернулась, пытаясь понять, на что так пристально смотрят андериты, но не увидела ничего кроме угрюмых облаков.

– Надо искать место для остановки, – мрачно произнес Верн.

– Я видел несколько пещер выше по склону, – Хасс направился к своему зверю, но по пути остановился рядом с измученной Ким. Просунул руку под ремень, проверяя насколько крепко он затянул, на миг задержал руку на ее бедре, – жива?

– Разве тебе не все равно, захватчик? – холодно спросила она.

Перед тем как ответить, он смерил ее долгим, задумчивым взглядом:

– Ты, права. Все равно.

Хлопнул по крупу ее зверя, так что он взвился, едва не сбросив девушку в снег и отошел:

– Поднимаемся! Времени мало.

И снова начался подъем, от которого наворачивались слезы на глаза. Слабое, непривыкшее к таким нагрузкам тело Ким болело, между ног было саднило, а кожа на замёрзших пальцах давно стерлась до крови. Но кому до этого было дело?

Пещер было несколько. Сначала им на пути попался узкий темный проем, в котором при желании могло укрыться несколько человек, но Хасс, едва бросив на него взгляд, приказал двигаться дальше.

К счастью, они перестали карабкаться по скалам, и продолжили подъем по узкой тропе, вывернувшей из ниоткуда прямо им под ноги. Ким уже еле держалась. Ломота в теле становилась просто невыносимой, и девушке казалось, что она никогда больше не сможет нормально ходить. Только в раскорячку, хромая и охая.

Следующая пещера была чуть больше. Туда бы поместился весь отряд, но «лошадей» пришлось бы оставить снаружи, и снова кхассер сказал своим людям двигаться дальше.

Закусывая губы, чтобы хоть как-то сдерживать стон, Ким неотрывно смотрела на широкую, обманчиво расслабленную спину предводителя и думала о том, как бы хорошо было иметь под рукой нож. Острый настолько, чтобы пробил плотную шкуру, укрывающую его плечи, и вонзился в тело.

Наверное, она снова слишком громко думала, потому что Хасс натянул поводья и, чуть склонив голову, обернулся. На его губах сквозила едва заметная ухмылка, а от взгляда – холодного, прямого, как острие меча – стало не по себе. Ким поспешила спрятаться глубже в складках капюшона и смогла снова дышать, только когда воин продолжил путь.

– Здесь можно остановиться, – сказал Верн, проверив очередную пещеру, – вирты в одну сторону, мы в другую. Места хватит всем. Проход узкий – запечатаем. Сеп-хатти не пройдет.

У нее не было сил самостоятельно спуститься на землю, да и ремень не получалось отцепить, поэтому она продолжала сидеть в седле, а захватчики тем временем спешивались, обсуждали какой-то непонятный Сеп-хатти и так были увлечены пещерой, что на какой-то миг Ким осталась без присмотра.

Аккуратно тронув поводья, девушка направила свою вирту обратно по тропинке вниз. Зверь удивился, что его уводят от остальных, но все-таки послушался. Бесшумно ступая своими когтистыми лапами по снегу, он начал спуск, а Ким сидела, сжавшись в седле, и все ждала, что сейчас кто-то ее окликнет.

Но прошло десять секунд, пятнадцать, двадцать – и ничего не происходило. Тогда она осмелела и сдавила бока животного, вынуждая двигаться быстрее.