Оксана Руф - Карающая длань законотворца – 1

Выскользнув из покоев матери, я бодрым шагом прошла по коридору, спустилась на второй этаж, вновь свернула направо и уткнулась в тупик. Раньше здесь висел гобелен, изображающий вознесение Святейшего. Вышитый матерью в память об отце. Сейчас здесь была пустая стена с нишей по углам которой клубилась пыль.

Горничные в последнее время работали из рук вон плохо, что сказывалось на общей атмосфере в замке. Но Грехоль игнорировал столь вопиющие нарушения, исчезая с закатом и появляясь, совершенно вымотанным, с рассветом.

Отец большую часть времени проводил в своих лабораториях, что растянулись по всем подвалам замка. Во время войны там держали преступников, а пока, в тишине и промозглой сырости темниц, по змеящимся плитам мёрзлого пола бегали только крысы. И вот эта ниша была одной из множества тайных дверей, ведущих в подземелье.

Удостоверившись, что за последние сутки здесь никто не проходил, я кивнула самой себе и подхватив платье, побежала к выходу.

Если верить словам перепуганных служанок, то подготовленная для моей поездки карета была не только черна, как смоль, но и выглядела куда страшней обычных карет. А всё потому, что по её крыше и бокам были выгравированы символы смерти.

Отец, конечно, не был самоубийцей, и жизнь свою любил куда больше остальных аристократов, поэтому рядом с символами смерти были начертаны круги огня. Насколько я смогла разобрать, посягнувшего на целостность кареты ждала смертельная агония.

Первым испытавшим на себе весь ужас знаний Великого герцога, стал проигравший берсерк.

Полученные в ходе испытания заклинаний раны не лечились с помощью зелий или магии. Поэтому несчастный гнил на койке, установленной в пустующем деннике конюшни.

Из-за неусыпного надзора отца я так и не смогла его навестить. Поэтому хотела сделать это прямо сейчас, пока не стало слишком поздно не только для него, но и для меня.

Ведь я собиралась сделать то, что не смог отец.

Я собиралась заслужить безоговорочное доверие берсерка и сделать его своим личным рыцарем.

Выскользнув незамеченной с чёрного хода на кухне, я прислонилась к стене и испуганно вздрогнула. С ветвей орешника, надёжно скрывшего меня от любопытных взглядов прислуги, сорвалась птица и громко стрекоча унеслась в небо. Раздвинув колючие ветви, я выждала несколько секунд и стремглав понеслась через весь задний двор в сторону конюшни.

Мне предстояло обогнуть жертвенные столбы плаца, на которых обычно вешали провинившихся, и скрыться от зоркого взгляда главы охраны.

Всё шло по разработанному впопыхах плану, потому что я никак не могла решиться на спасение берсерка такой ценой. Ведь то, что я хотела сделать грозило обвинением в измене.

У самой конюшни я сбавила шаг, поправила оборки платья, шляпку и перекинула волосы за спину. Руки всё ещё подрагивали, так что я вцепилась в платье и, вскинув голову, вошла.

Ряды узких клеток с высокими решётками и магическими замками пугали. Нет. Скорее, они наводили на меня ужас.

Я всегда их боялась.

Скерхи – особый вид магически одарённых животных, выведенный всего столетие назад. Их предки бегали по кипящей лаве и летали в плотном, ядовитом дыме долины Дьявола. Один из учёных, специализирующийся на воспроизведении потоков маны, решился на сумасбродный эксперимент и свёл вместе две породы, добавив к получившемуся гибриду треть крови демона среднего класса.

Получившееся чудовище обладало огромным ростом, ядовитыми крыльями, широкой змеиной пастью с двойным рядом обоюдоострых зубов и двумя короткими витыми рогами, на которые нередко попадается зазевавшийся всадник.

По сути, скерх – это убийца.

И только два вида воинов могут оседлать его. Это берсерк и нефритовый страж, один из тех, что ходит в горы на зачистку от расплодившейся нежити. Зачем отец держит скерхов я не знала, ни тогда, ни сейчас. Обычный человек, даже обладающий большим количеством маны, не может даже подойти к этому монстру. Что уж говорить обо мне.

Однажды мне уже пришлось испытать на себе ненависть животного. Тогда от неминуемой смерти меня спас брат.

Скерхи ненавидят людей, потому что чуют их страх за несколько миль. Только самые отчаянные, те, кому уже нечего терять, способны их не приручить, нет. Они могут только договориться.

Ведь скерхи умеют говорить.

– Человечка.

– Мала ещё сюда приходить.

– Иди сюда. – Совсем рядом с моей головой фыркнули и шумно втянули воздух. – Обещаю съесть быстро.