Варвара Озерова - Sophia Isla. Доблесть маленькой души

Но, к сожалению для Виктора, носильщики больше не произнесли ни слова на английском. Так они и шли в тишине до гостиницы, в которой остановились Люмьеры.

Лишь на прощание старший из них произнес:

– Тот, кто силится доказать истину, – полный дурак. Моя память со мной и мои страхи – тоже. А вы, – он отчитывал приезжих, словно маленьких детей, – не тревожьте семью мальчика, они заслуживают покой.

Мэри лишь поежилась, отгоняя от себя пугающие мысли. Все это время она молча слушала рассказы юных носильщиков, переживая каждое сказанное ими слово.

Уставших с дороги, но счастливых гостей перехватили в холле двое пожилых мужчин в ярких рясах. Это были управляющий отелем и владелец единственной действующей туристической компании, который прибыл вперед первого с прекрасными новостями.

Несмотря на откровенно завышенные цены и блестящие заискивающие глаза обоих мужчин, Люмьеры с удовольствием заплатили предприимчивым старикам.

Взамен они получили пребывание в лучшем номере с видом на реку, программу национального меню и личного носильщика. Второй же « джинн » сделал им прекрасное предложение: отправиться в несколько походов с для живого общения с местной фауной, а также, самое загадочное и интригующее, опасный спуск в Омут Леса и посещение пещеры за водопадом в сопровождении самого опытного гида Черапунджи.

Рупии звонко звякнули в карманах управляющего, и уже через пять минут Люмьеры смогли насладиться покоем в своем просторном номере.

В тот же день в дверь Крафтов постучали. Поскольку мечты Антонио Меуччи [21] Антонио Меуччи – итальянский ученый, являющийся изобретателем телефона. еще оставались мечтами, пожилому начальнику туристической компании пришлось лично наведаться домой к Мие.

Как бы мужчина ни пытался скрыть свою радость, он то и дело подрывался на излишние обещания, а Мия и не думала отказываться, лишь с благодарностью принимала щедрые предложения.

Изнуренной матери будто бы вручили соломинку. Она приносила утешение, хотя и норовила обломиться, если за нее долго держаться. Но какой же это было радостью – вновь взяться за старые артефакты. Предложение оказалось воистину спасительным, ведь работа на плантациях не приносила практически ни гроша, а ее уставшая голова отчаянно нуждалась в творческом импульсе, которым и послужит любимая работа.

Девятый день рождения сына Крафты по обыкновению провели возле его кровати. Поменялась лишь одна маленькая деталь – Мия ощущала себя живой.

С каждым годом людей в жизни Крафтов становилось все меньше. Они потихоньку покидали Джим-Джима, будто прощаясь с ним, оставляли в прошлом.

Сегодня Джим боролся с собой, чтобы не заплакать вновь. Ему было стыдно за свои слезы, и еще он чувствовал, как его воля слабеет.

Амала была его вездесущей тенью. Будто коршун, она поджидала, когда душа Джима покинет тело, чтобы в ту же секунда завладеть им.

Каждый день изнуряющие пытки. Каждый час – как последний. Но Джим был безмерно счастлив, что мама и папа до сих пор с ним, до сих пор обнимают так же, как в те утренние часы, когда он прибегал к ним в комнату и засыпал посерединке.

Сегодня Мия рассказала ему про выход на работу, а Джим-Джим все услышал, но только не мог показать. Однако он радовался и даже нашел в этом силы для борьбы. Только это событие и растормошило его уставший дух.

Правда, Джим так и не смог сдержать слез. Он плакал, а его тело лишь подрагивало, будто от озноба. Но рядом были родители и пара возмужавших ребят. Даниэль взял сына за руку и не смел отпустить, пока дрожь в теле сына не унялась.

Пульс был слаб, но ребенок и не думал сдаваться, он дышит. Что-то менялось, и отец это чувствовал.

Мия Крафт вела за собой группу счастливых иностранцев самыми живописными и труднопроходимыми тропами. Ее мастерство не угасло ни на толику. Она чувствовала себя особенно уверенно, будто последний ее выход по маршруту был на прошлой неделе.

Как и четыре года назад, прокладывая пути отхода от змеиных гнезд, развязывая и прорубая узлы лиан, неожиданно напавших на ее новых путников, и задорно рассказывая про каждую дышащую зеленую клеточку этого леса, она творила чудеса.

Поначалу улыбка гида казалась Люмьерам натянутой и смущала супругов, но очень скоро они прониклись к Мие.

В последнее время Мие так редко приходилось улыбаться, что она уже и забыла, каково это – растянуться в сердечной улыбке.