Джон Норман - Танцовщица Гора (ЛП)

Девушка в зеркале вначале казалась удивлённой, затем на её лице появилось недовольная гримаса, и наконец, злость.

— Разве это не так? — бросила я ей.

— Да! — всхлипнула она. — Это правда!

— Не слишком ли много одежды на тебе? — ядовито поинтересовалась я, не сводя с неё глаз, и она стянула с себя этот крохотный лоскут шёлка. — Вот теперь ты можешь станцевать.

Девушка вызывающе смотрела на меня из глубины зеркала.

— Тебе же хочется танцевать, — сказала я ей. — Ну, так, танцуй!

Пораженная, я смотрела на извивающуюся в зеркале её. Или нет? На себя!

— Кто ты? — спросила я. — Кто научил тебя так двигаться? Откуда ты взялась? Неужели ты на самом деле Дорин? Ты не можешь быть Дорин, ведь я столько раз видела её прежде. Ты — это я? Действительно ли мы — одно и то же? Несомненно, она не может быть мной! Ведь никто и никогда не показывал тебе такого танца! Неужели этот танец, скрывался в тебе всё это время? Неужели мы можем быть одним и тем же? Нет, этого не может быть! Конечно же, я должна немедленно прекратить это! Ты — та Дорин, которую я должна скрывать, та Дорин, которую я должна, и неважно чего мне это будет стоить, никогда и никому не показывать, её не просто не должны заметить, но даже заподозрить о её существовании! Ты — та Дорин, которую я должна отрицать. Ты — та Дорин, которую я должна спрятать от всех! И всё же ты — моё настоящее я. Я знаю это! Выходит, именно своё истинное я, мне придётся отрицать и прятать!

Я следила за ней.

— Ты сука! — выплюнула я ей оскорбление. — Ты обычная грязная сука! Ты бесполезная, нахальная, маленькая сучка!

Я смотрела в зеркало. Какой бесстыдной, какой бессмысленной, какой ужасной дешёвкой была она, эта девушка в зеркале, эта извивающаяся, изумительная, неудержимо чувственная маленькая сучка!

И она продолжала танцевать.

Я видела, что в действительности она была ничем, она стоила дешевле грязи под ногами богов, но одновременно с этим, по-своему, благодаря её танцу, красоте и женственности, она обладала невероятным богатством и властью. В том смысле, в котором свободный человек был бесценным, она ничего не стоила, но, в то же время, и я не могла не заметить этого, у неё была некая ценность, такая же ценность, какая могла быть у пары ботинок или породистой собаки. Она относилась к тому виду людей, у которых имеется конечная, измеримая ценность. Она была тем видом женщины, за которую могла быть назначена справедливая цена.

Мои ноги внезапно стали ватными, и я без сил повалилась на пол. В мои обнажённые бедра и бок впились грубые ворсинки ковра. В испуге я сжалась в позу эмбриона и, обхватив руками свои плотно сжатые колени, залилась слезами. Что я видела? Что я делала? Я не могла понять произошедшего. Не было больше девушки в зеркале. Я осталась в одиночестве. Моё тело дрожало от пережитого.

Как была голой, я пролежала на том коврике ещё около часа, уставившись на колыхание теней от мерцающего света свечи. Меня окружала тишина, лишь изредка нарушаемая доносившимися с улицы звуками проезжающих машин. А потом свеча догорела, и комната погрузилась во тьму.

— Книга — вот здесь, — указала я, — на нижней полке.

— Достаньте её, — велел он.

Конечно же, после того раза, я ни разу не осмелилась надеть на себя тот крошечный шёлковый лоскут. Мне хватило тех эмоций, что довелось испытать той ночью. Родившиеся во мне ощущения оказались слишком глубокими и поразительными, слишком позорными и ужасными, и одновременно непередаваемо драгоценными и прекрасными. Но тот лоскут так и остался лежать в комоде, спрятанный среди моих вещей. Тем не менее, моя жизнь с тех пор, как я увидела себя в зеркале, изменилась, так или иначе, если не как объективный или очевидный факт, то как перспектива или понимание того, что я встретила и бесспорно осознала, что именно было моей истинной сущностью, той сущностью, которую я должна безоговорочно отрицать, и которой должна всячески сопротивляться, сущность, у которой нет и не может быть места в моём мире.

— Да? — отозвалась я, отрываясь от своего занятия и поднимая глаза на посетителя.

Мне показалось, что моё сердце вот-вот остановится. Его крупная, но гибкая фигура возвышалась надо мной. Длинные руки, даже на первый взгляд казались необыкновенно сильными. Одет он был в тёмную костюм двойку с галстуком. Однако эта одежда смотрелась на нём несколько инородно, если не сказать, как на корове седло. Мне не показалось, чтобы мужчина чувствовал себя в ней непринужденно, как в привычном, повседневном предмете одежды. Костюм выглядел чужим и чуждым на его мощном теле. Но, что меня поразило в нём больше всего, это его глаза, и то, как он смотрел на меня. Не уверена, что смогла бы объяснить, что именно было в этом взгляде, но он испугал меня до дрожи в коленях. Это почти необъяснимо, но у меня было такое ощущение, как будто его глаза могли видеть сквозь мою одежду. Возможно, этот мужчина видел множество женщин, и у него не возникло трудностей с тем, чтобы представить очертания моих самых интимных мест. В тот момент я действительно почувствовала себя перед ним совершенно голой. Затем он поднял голову и окинул зал взглядом. Мне показалось, что он понял, как я могла почувствовать себя под его пристальным взглядом.