Алан Чароит - Дороги дождя

Пора было приступать к делу. Эверетт нанял пару каких-то молодчиков, чтобы те оттащили его многочисленные саквояжи на рыночную площадь, где его должны были встретить.

Молодчики оказались туповаты. Пришлось долго объяснять, что «господин англичанин» кое-кого ищет. Да, прямо здесь, на площади. Нет, вещи не надо нести на постоялый двор. И ставить в лужу рядом со свиньёй тоже не надо. Свинья вообще плохой ориентир: она почешется об забор и уйдёт.

– Просто идите за мной, – отчаявшись, скомандовал Эверетт. – Я скажу, когда увижу своего человека и экипаж.

А надобно сказать, что мистер Фоули третьего дня был столь любезен, что прислал записку в ту самую гостиницу в Корке, где остановился Эверетт (как объяснил, мальчишка-посыльный, найти его было очень просто: англичане – предсказуемый народ – всегда останавливались только в «Королевском дубе»). В записке на ровно обрезанном листе бумаги всё тем же до зубовного скрежета ровным почерком было изложено следующее:

Мистер Эверетт!

Рад был получить известие о Вашем скором прибытии. По моим расчётам Вы должны оказаться в Трали 20 мая. В этот день на рыночной площади в три часа пополудни Вас будет ждать рыжий Уильям – не волнуйтесь, Вы его сразу узнаете. Он доставит Вас к нам в Ардферт.

Счастливого пути,

Р. S. Уильям оплату получил, монет не давайте (пропьёт).

Признаться, прочитав это, Эверетт всё же испытал некоторые опасения: сами посудите, как можно узнать в толпе человека, которого вы прежде не видели? Он боялся, что проклянёт всё на свете прежде, чем найдёт этого Уильяма, который, судя по постскриптуму, был горьким пьяницей, то есть запросто мог забыть о важном госте, засев в одном из пабов, которых в Трали было не меньше, чем грибов в лесу после дождя.

Но тревоги оказались напрасными. Стоило Эверетту выйти на площадь, как он увидел своего провожатого.

Уильям оказался детиной не меньше шести с половиной футов росту, с шевелюрой курчавой и не просто рыжей, а огненной. Казалось, вся его голова охвачена пламенем. Окладистая борода и пышные бакенбарды обрамляли румяное веснушчатое лицо с красным (наверняка от злоупотребления виски) носом. На вид здоровяку было лет тридцать пять или сорок, но никак не больше. По крайней мере, седины в его волосах не наблюдалось.

– Несите вещи к тому господину, – обрадованный Эверетт указал своим молодчикам на Уильяма и получил в ответ облегчённый выдох:

– Так бы сразу и сказали, что вам нужен Вилли Пол-лепрекона. Его ж каждая собака знает!

Про загадочные «Пол-лепрекона» Эверетт слышал впервые, поэтому отвечать не стал, решив, что, наверное, что-то не так понял. Размашистой походкой он устремился вперёд, ловко обходя грязные лужи и овечий помёт. Чем скорее они уедут, тем быстрее получится умыться и переодеться. Уф, ну и жара!

Рыжий здоровяк завидел гостя издалека и расплылся в щербатой улыбке (у него недоставало левого верхнего клыка).

– Мистер О`Шиннах? Д`брого здравьичка! Как п`живаете? Надеюсь, д`рога была не слишком томительной?

– Вообще-то, я Эверетт. Не О`Шиннах. Где экипаж?

Понять возницу было нелегко: он говорил с чудовищным ирландским акцентом. Казалось, Вилли произносит каждое слово, держа во рту кусок очень горячей печёной репы; в дополнение к этом он яростно жестикулировал. Впрочем, к говору стоило начинать привыкать: нанятые грузчики тоже не могли похвастаться чистотой речи.

– Дык вот же он, – Вилли похлопал ручищей (кстати, тоже веснушчатой) по краю телеги, гружёной мешками со всякой снедью. – В Ард Арте ещё ост`новимся, овощей в`зьмём. Не гонять же порожняком, раз т`кая оказия выдалась.

– В Ардферте? – не понял Эверетт.

Вилли кивнул:

– Угу, я так и грю: в Ард Арте.

Молодчики с гиканьем покидали саквояжи поверх мешков, и Эверетт мысленно застонал: теперь все его вещи пропахнут чёрт знает чем! Что вообще в этих мешках? Очень хотелось надеяться, что не навоз.

– Что внутри? – он постарался говорить как можно чётче, чтобы Вилли, разгадав намёк, тоже перестал жевать слова. Но здоровяк намёков, увы, не понимал.

– Да так, хлам всякий, – он махнул рукой. – Ещё ваш дедушка, п`койный пр`фессор заказывал. А тут только подвезли. Эх, печаль…

В ясных голубых глазах Вилли показались слёзы, губы задрожали. Наверное, он очень любил профессора, раз так горько убивался.

Один из грузчиков участливо похлопал рыжего возницу по плечу и подмигнул:

– Не грустите, мистер Пол-Лепрекона. Профессор Шеймус сейчас пьёт виски с Боженькой на небеси. Пойдёмте-ка и мы выпьем, чтобы ему там было хорошо.