Надежда Курская - По лезвию ножа

– Мы сами не знаем. До сих пор…

– До сих пор!? КАК ЭТО?! – удивилась та.

Я задал себе тот же вопрос. Это нарушало один из законов природы. Эльфы мгновенно погибали от укуса вампира и исключений тут быть не может. О подобном случае мне прежде не доводилось слышать. Феномен из ряда вон выходящий!

– И сколько уже интересно он в таком состоянии пребывает? – тихо сглотнув от ужаса, спросила любопытная.

– Уже восемь месяцев. Он должен был давно умереть или остановится на чем-то одном. Но что-то в нем изломалось или было не так с самого начала… и он до сих пор в таком состоянии… в выборе между… все время вот так, – равнодушно пожала плечами владелица синих глаз.

– Ладно, пошли, – и на этом их разговор был окончен, жрицы направились дальше.

Пустые камеры чередовались с заселенными, и я выждав интервал во времени, прошел за ними и возле длинного ряда, почти в самом конце перед новым коридором, увидел то, что привлекло внимание жриц. В ней белым пятном выделялось дрожащее тело. Я не мог пройти мимо, остановился у решетки, всматриваясь внутрь камеры, пытаясь получше разглядеть запертого внутри пленника. Было слишком темно. Прибегнув к улучшенному магией ночному зрению, с первых секунд позволившему разглядеть острые кончики его ушей, торчащих из-под белоснежных волос.

Стоп-стоп. СТОП!!! Насколько мне известно, у лесных эльфов обычно бывает золотистый, светло-русый или пепельный цвет волос, у темных же эльфов: волосы темные, сливового цвета. Но у этого волосы были белые как свежий выпавший снег. Неужели эльф с поседевшей головой? Да быть такого не может! На вид очень молодой, хотя тут сложно судить, ведь они почти не стареют. Не природный же это цвет?

Я терялся в догадках и вопросах, продолжая разглядывать странного пленника. Его голова была откинута на грудь и все лицо закрывала белая пелена волос, прямых и разных по длине.

Грудь неравномерно и тяжело вздымалась, отсюда было слышно, как тяжело он дышал и дрожал от холода. В подвале по ощущениям было ненамного теплее, чем снаружи. Это я то в одежде не замечаю царящего холода в подземелье, но пленнику то обнаженному по пояс каково? Ребра заметно выпирали, но по первому впечатлению сложно судить, сколько его здесь держали.

Эльф дрожал на вытянутых кверху руках, на окровавленных его запястьях неуместно смотрелись тяжелые кандалы с цепями и креплениями в стене. Крепкая система, но вышибить магией такое запросто можно. Почему же он не выберется? Возможно, слишком ослаб для освобождения.

«Его ведь еще можно спасти» – вскользь пронеслась внезапная мысль, а затем уже обретшая уверенность. «Надо спасти этого бедного эльфа – столь прекрасному созданию здесь не место».

Я все еще задумчиво стоял и смотрел, не решаясь как мне лучше поступить. Ведь если эксперимент и правда удался, то нельзя допустить, чтобы этот монстр оказался на свободе – что может быть хуже неизвестной угрозы? Совершить непоправимую ошибку я не хочу. Поэтому прежде чем предпринять спонтанное решение, о котором потом будешь жалеть всю жизнь, лучше обстоятельно подумать, взвесив все «за» и «против». И я не должен идти на поводу у собственной совести каждый раз когда ей жалостливо приспичит! Но жалость пополам с любопытством шептали мне вытащить отсюда эту невинную душу и разумеется проделать это можно было только вместе с телом. Хотя… можно было еще отправить на тот свет, избавив от мучений этой жизни, но я приверженец четкого разделения своих и чужих, а этот на врага был не похож, скорее бедолага, угодивший в застенки Черного Ордена. Надеюсь, этот парень еще в здравом уме…

Я решил, что его нужно срочно отсюда вытаскивать.

И слово разбуженный моими мыслями о возможном спасении, встревоженный пленник поднял голову, лицо было осунувшиеся лицо с острыми, ярко выраженными скулами. Когда он поднял голову, я увидел свежие раны на шее, такие же были и на его запястьях. У него были очень уставшие глаза без живого блеска, в которых читалось бессилие и мрачная обреченность.

И тут я увидел глаза. Взгляд, обращенный в никуда был практически опустошенным, искра надежды и жажды жизни почти в нем угасли. Глаза были красивого изумрудно-зеленого цвета, яркого и такого насыщенного оттенка, что я никогда прежде ни у кого не встречал. Но затем спустя буквально несколько секунд, что я успел рассмотреть сквозь решетку, его взгляд разительно изменился – радужка глаз окрасилось в ярко-алый цвет свежей крови, взгляд при этом стал более осмысленным, пронзительным и резким. Он задергался в цепях, начал задыхаться, жадно хватая ртом воздух. На моих глазах, буквально через минуту, этот странный приступ прекратился.