Василий Григорьев - Дорога к искуплению

– Может, что случилось? – взволнованно предположила мать.

– Случилось? Да этот сорванец, просто не хочет никуда ехать, вот и сбежал. Не зря он так упирался. Выпорю, как объявится! – снова переходя на крик, разразился тирадой отец Хагарда.

Шум в доме, как уже успел сообразить дворф, был вызван отсутствием Хагарда. Выехать должны были ранним утром, чтоб к намеченной дате быть в Датпсвиче, сейчас уже день перевалил за полдень. Бэрвин действительно не знал, куда запропастился его друг, если он сбежал из дому намеренно, то его он в эти планы не посвятил. А если действительно что-то произошло?

– Может, я схожу, поищу его? – предложил дворф.

– Нет, – сердито буркнул Гриммгар. – Не хватало еще, чтоб и ты пропал, вслед за ним.

Гриммгар с супругой покинули Жеринку, когда на улице уже стемнело. Хагард так и не появился. Дворфа они оставили его дожидаться, так как отец был абсолютно уверен, что их сын сбежал специально и рано или поздно объявится.

Бэрвин проводил родителей товарища и теперь остался совершенно один. Было в этом, что-то пугающее. Обычно когда отец уезжал, он перебирался из собственного дома к соседям и жил у них. Теперь и они уехали, да еще и Хагард куда-то запропастился. Может действительно случилось чего?

Дворф подкинул дров в печь и поставил на огонь котелок с водой. Размышляя о том, что ему делать, если Хагард сегодня не объявится, он заварил себе травяного чая. Дождался пока тот, как следует завариться. И только собрался чаевничать, как услышал стук во входную дверь.

– Хагард! – дворф побежал открывать.

Он даже не спросил, кто там за дверью, а сразу распахнул ее. На пороге действительно стоял Хагард, весь закоченевший и продрогший.

– Хагард! Ты где был? Тебя тут обыскались, – воскликнул Бэрвин, пропуская товарища в дом.

– У-у-уех-хали? – заикаясь от холода и выбивая дробь зубами, спросил северянин.

– Уехали, – добродушно подтвердил дворф.

Хагард постепенно отходил от холода, он прихлебывал чай из кружки, который приготовил себе Бэрвин. Его исчезновение действительно было не случайным, весь день он просидел в заброшенном доме неподалеку, наблюдая за собственным жилищем. Когда он понял, что никакими уговорами отца не пронять, он решился пойти на крайние меры, а именно сбежать из дома. Расчет был прост, и он сработал, родители уедут, а Бэрвина оставят в деревне. Единственное, чего он не учел, так это то, что отец, так долго будет его дожидаться, просидеть в своем убежище пришлось гораздо дольше, чем он планировал.

Но это ничего, ради задуманного стоило померзнуть, теперь им с товарищем, никто не мешал отправиться к Звездному пику и добыть перо громовой птицы. Отправиться в поход, было решено завтра же, на рассвете.

Галдиэл присматривал за младшей сестрой лесной владычицы, уже не один десяток лет. По приказу Ирриаль Серебрис, он даже отправился с ней несколько десятилетий назад на войну с орками, где они вместе с эльфами Шидиаля сражались на стороне людей и дворфов.

Не сказать, чтоб ему это доставило особую радость, Галдиэл, как и многие его сородичи презирал эльфов Шидиаля, считая их недостойными, даже называться эльфами, но ослушаться приказа владычицы, он не мог. Эта война не была его выбором, но все же он был там, ему довелось сразиться с врагом и не погибнуть.

Он перетерпел все, и тяготы походов, и дружбу Лореэль с эльфами Шидиаля и чуть ли не братание с дворфами, этими пещерными крысами. Преодолевал собственное отвращение Галдиэл не только из-за страха навлечь на себя гнев владычицы Ирриаль, был во всем этом у него и собственный интерес.

Галдиэл был в родственных связях с потомками Лориэнора, но это не имело ровным счетом никакого значения. Эльфы все в какой-то мере являлись родственниками, ну или почти все, и по факту он был всего лишь обычным разведчиком. Да у него был собственный отряд, стрелков в который он подбирал лично, и те готовы были жизни отдать за своего командира, но это было для Галдиэла, лишь слабым утешением. Ему всегда хотелось большего, и совсем не потому, что был честолюбив или жаждал власти для собственного самолюбия. Нет, ему хотелось славы для всего своего великого народа, славы, которая померкла после Великой Фархейнской Битвы. Будь у него хоть какая-то власть и влияние над сородичами, он бы возродил древнюю расу из пепла, вернув ей былую мощь и влиятельность. И возможно тогда бы народ и признал его заслуги, и воздал почести, которые он бы принял как заслуженные, не столь ему необходимые, но все же очень, и очень приятные.