Марк Крафт - Чёрный принц

– Он протянул мне горсть золотых динаров. Но, я ж не дурак! Любой продавец, да и просто мало-мальски соображающий горожанин, сразу заподозрит меня в воровстве, если я расплачусь с ним золотом. Поэтому я вернул купцу динары и обменял их на увесистый мешочек меди. Тот северянин онемел от счастья, когда такой редкий экземпляр достался ему всего лишь за медь.

Фарс перемялся с ноги на ногу и слегка поёжился. Парс видел, что малому холодно и что тот очень устал, но отпускать его до выяснения всех обстоятельств он не собирался.

– Давай, продолжай. Чего замолчал?

И Фарс продолжил.

– Потом я вздремнул, как ты мне и советовал, в одной из лодок, которые стоят на стапелях для ремонта. Туда точно никто не лезет раньше полудня. – Фарс пожал плечами, и продолжил само собой разумеющимся тоном.

А когда я проснулся, то вспомнил, точнее мне напомнил мой бурлящий живот, что ел я последний раз вот уже сутки как прошли тому назад. Тогда я направился на продуктовый рынок. Хорошо, что к полудню там уже полно народу и в толпе никому до тебя нет дела. Только хапуги и жадные до любого гроша продавцы пряностей зыркают с подозрением на каждого проходящего мимо оборванца типа меня. Боятся, что у них стырят горсть перца или тёртого имбиря. – Фарс угрожающе погрозил кулаком воображаемому продавцу пряностей. – Лучше бы они боялись за банки с паприкой, что стоят на прилавке.

Видимо они ему действительно сильно насолили когда-то. Но Парсу это было не интересно. Его больше интересовали медяки, которые, судя по рассказу брата, всё ещё никуда от него не делись.

– Так, где медяки брат? – не лишённым подозрения взглядом Парс выжидающе смотрел на брата.

– Ну, да. – Фарс почесал ухо, и продолжил.

– По дороге на рынок я видел с десяток бездомных малявок, возле входа в храм богини всего сущего Тиши. Эти вечно там побираются в надежде получить корку чёрствого хлеба, от прозревших во время молебна достопочтенных прихожан, или не до конца обглоданную кость, если хозяин ресторана, что стоит напротив храма, решит выкинуть её в мусор, а не отдать бродячим собакам. Тогда-то я и решил, как потрачу медь.

Парс потихоньку начинал понимать, к чему клонит хлюпик и, не верил собственным ушам. Он с трудом сдерживал собственную челюсть, которая стремительно хотела отвалиться от удивления.

– Так, и ты решил? – Парс ждал любого ответа, но только не того, что получил.

– Да, я всё решил! – в свойственной ему отмахивающейся манере, буркнул Фарс и тут же продолжил рассказ.

– Ну и сделав, все дела как решил, я перекусил лепёшкой с сыром у Бул-Ка-Тамена. Того пекаря, что скупает у отца половину улова. Помнишь?

Парс утвердительно кивнул.

– Для того чтобы вместо своих наисочнейших лепёшек с мягким и ароматным сыром, выпекать эти вонючие пироги с рыбой. Что в них люди находят, всегда для меня было загадкой. – Искренне удивлялся Фарс.

– Постой, постой. – Перебил разогнавшегося брата Парс. И, ткнув тому пальцем в грудь, спросил с сомнением в голосе. – Ты хочешь сказать, что потратил все деньги, чтобы накормить бездомную ребятню у храма Тиши?

– Вот это правильно! – снова выкрикнул спящий отец, и снова четыре перепуганных глаза зыркнули в ту сторону. – Подтянул на себя и резко за борт! – Закончил рыбацкое наставление отец, причмокнул губами и улёгся на спину, сложив руки ладонями на груди.

– Ах, да, чуть не забыл. – Перешёл насовсем еле слышный шепот Фарс. – Я ещё кинул пару медяков в чашу для пожертвований богине всего сущего. Вдруг мне зачтётся?!

Парс изумлённо смотрел на хлипкого, грязного, оборванного брата, и на некоторое время потерял дар речи. От желания наказать сопляка за безумный поступок не осталось и следа. Теперь его сердце наполнилось сочувствием и заботой. А на душе стало легко от гордости за прохвоста, которым он всегда считал Фарса. Но он не мог не задать ещё один вопрос, чтобы выгнать прочь все сомнения из уставшей головы.

– Не врёшь ли ты мне, Фарс? – Прищурившись, пытался, как умел, строго сверлить взглядом брата Парс.

– Какой там. – Махнул рукой Фарс, и достал откуда-то из штанов небольшой чёрный кисет с красной стягивающей его поверху ниткой, и такой же яркой тесьмой по краям.

– Вот, осталось пару медяков. Хотел подложить отцу в его тайник под левым углом. – Фарс ткнул на нижний левый угол печки. Где, они оба знали, один из камней в кладке держался совсем плохо и не был скреплён раствором. За ним было пустое место размером еще с пол камня. Там отец, думал что тайно, копил на мечту всей своей жизни, собственную рыбацкую ладью. Ладью способную выходить не только на мелкие запруды в дельте Смирной реки, но плавать на большую воду. А главное, ходить вверх по течению, чтобы добраться до нерестилища малого серого осетра, чья икра очень ценилась приезжими с той стороны водопадов, где такой рыбы отродясь не видели.