Павел Полоз - Колодец бесконечности. Цена таланта

Недоумение на лице мальчика росло. Он задавал себе простой вопрос, зачем отец это делает. Малкольм предполагал, что с ним снова будут разговаривать о случае возле магазина, но вместо этого он смотрел, как завороженный, на палец отца. Кровь перестала течь. Она стала темнеть, засыхая на вытянутом пальце.

Джеймс выключил секундомер и повернул его к сыну. Мальчик недоуменно смотрел на циферблат. Цифры замерли на отметке сто сорок восемь секунд. Мужчина взял вату и осторожно протер руку и палец. Он старался не касаться пореза.

– Как часто ты резал пальцы, Малкольм?

Мальчик посмотрел на свои руки. Он помнил, что когда они с отцом строили бумажные модели самолетов и кораблей, точно резал пальцы, но почему-то эти воспоминания не оставили ярких картин в памяти.

– Не помню, папа, – ответил он честно. – Наверное, часто.

Он разглядывал пальцы своих рук, без единого шрама, и не понимал, куда клонит отец. Джеймс пододвинул к сыну запакованный скальпель.

– Сможешь порезать большой палец, как я? – спросил он, понимая, что его просьба звучит странно. Мальчик испуганно и удивленно смотрел на отца.

– Зачем?

– Если честно, я знаю, каков будет результат, но я бы хотел, чтобы его увидел ты.

– Если я порежу палец, у меня пойдет кровь!

Джеймс постучал по секундомеру.

– Как долго будет идти кровь? – спросил он.

Малкольма озадачивал разговор. Он спешно пытался вспомнить те моменты, когда случайно резал пальцы бумагой или другим острым предметом. Он помнил вид своей крови. Сразу после пореза ему хотелось затолкать палец в рот. Когда он доставал палец изо рта пореза уже не было. Он вспомнил, как жгло руку, когда его полоснул ножом Грэг. Когда они с сестрой добрались до дома, рана исчезла. О происшествии напоминал рваный рукав, испачканный кровью.

Малкольм долго смотрел на скальпель и палец отца.

– Вот еще один фокус, – сказал мужчина. – Его ты повторить не сможешь.

Он надавил на свой палец. Мальчик видел, как разрезанная кожа вновь разошлась, и кровь опять выступила на пальце. Одна капля упала на блюдце красной кляксой.

– Полного заживления раны не произошло.

– Затолкай палец в рот, – сказал Малкольм. – У меня так быстрее заживает.

Джеймс рассмеялся, затолкал порезанный палец в рот и запустил секундомер. Он пододвинул секундомер ближе к сыну. Взрослый мужчина сидел напротив сына и выглядел забавно, держа большой палец руки во рту. Когда пошла сто двадцать третья секунда, мальчик остановил секундомер.

– Можешь вынимать, – уверенно сказал он. – Уже зажило.

– Поверь мне, сын, представление еще не закончено.

Джеймс вынул палец изо рта. Он повернул его порезом к сыну и надавил. Парез снова открылся. Мальчик смотрел на отца с интересом. Он не понимал, что хочет показать ему отец. Любопытство взяло верх.

Мальчик взял скальпель и вскрыл упаковку. Он поднял ватный шарик, намочил его перекисью водорода и обработал руки. Малкольм пару секунд нерешительно смотрел на свой большой палец, затем осторожно поднес скальпель и надавил. Острое лезвие не причинило боли. Рубиновая жидкость окрасила сталь. Вновь появилось желание засунуть палец в рот. Малкольм уже собрался это сделать, но отец остановил его.

– Постой, смотри на палец.

Малкольм не поверил глазам. Рана начала затягиваться. Кровь больше не шла. Мальчик взял ватный шарик и вытер палец, внимательно изучая его. Порез исчез. Джеймс поднес к пальцу сына свой, на котором виднелась рана от скальпеля.

– Я не понимаю? – сказал Малкольм. – Папа ты болеешь, да?

Джеймс засмеялся.

– Интересные выводы! – сказал он. – Нет, сын, я здоров.

Джеймс взял стакан с соком и сделал глоток.

– Что все это значит? – сказал Малкольм.

– Ты, Мэл, отличаешься от людей в нашем мире.

Малкольм вновь посмотрел на отца испуганно.

– Многие свои таланты ты принимаешь, как само собой разумеющееся.

– О чем ты, папа? – спросил Малкольм. – Какие таланты?

– Я специально провел этот опыт с порезом пальца. Твои способности хорошо видны со стороны, например, мне. Способность быстро заживлять раны – одна из них.

– Не может быть, – сказал Малкольм. – Я уверен, Джиллиан тоже так может.

– Нет, Малкольм, поверь мне. Твоя сестра самая обычная девочка.

– На что ты намекаешь, Па? – спросил Малкольм. – Я особенный?

– Ты, конечно, не Супермен, – ответил Джеймс с улыбкой. – Летать ты не умеешь, вроде… Предметы взглядом воспламенять, надеюсь, тоже не можешь. Ты чуточку быстрее и сильнее сверстников, но твои самые странные способности, как мне кажется, проявляются в моменты страха или злобы и вот они меня озадачивают и пугают больше всего.