Мия Мара - Огненный стяг. Дом Земли

Но если бы кто-то хоть раз искренне поинтересовался, чего она хочет, Соня ответила бы: «Любви!»

Порой девочка чувствовала себя ужасно одинокой среди огромного числа ненужных вещей. В тайне завидовала подругам, матери которых по-настоящему участвовали в их жизни, а не откупались дорогими безделушками. Завидовала и за это ненавидела ещё больше.

И вот неожиданно родная сестра отца пригласила Соню поехать с ней в деревню. Сама не понимая почему, девочка сразу же согласилась.

– Тебе будет там скучно, – тревожилась мать, ревнуя к бывшей золовке.

– Всё лучше, чем здесь, – грубо отвечала Соня, игнорируя обиду в голосе матери.

Она и сама удивилась этому приглашению. С теткой они никогда не были близки и виделись в основном на праздниках ещё в те времена, когда родители девочки жили вместе.

Анна, так звали сестру отца, в отличие от других родственников, не испытывала по отношению к племяннице никакой жалости или чувства вины, а потому не поддавалась на провокации.

Совместная поездка предоставляла Соне возможность лучше узнать человека, которого ей пока не удавалось подчинить, ну и сулила какое-никакое приключение. Поэтому, не обращая внимания на вялые протесты матери, девушка собрала сумку и принялась ждать.

Анна заехала за ней ранним утром. Погода выдалась солнечной и безветренной, поэтому Соня заранее спустилась во двор и ждала там, лениво покачиваясь на скрипучих качелях.

Припарковав машину, высокая светловолосая женщина подошла к племяннице и сдержанно приобняла её.

– Готова ехать?

Соня кивнула.

– Как мама?

Вопрос был задан скорее из вежливости, нежели из интереса.

– Нормально.

Бросив сумку на заднее сидение, Соня устроилась на переднем. Тётка включила зажигание и, коротко взглянув на племянницу, неожиданно спросила: – Сколько тебе лет?

– Пятнадцать, – растерянно ответила Соня, – шестнадцать в ноябре будет.

– Тебе не кажется, что твой э… макияж несколько ярковат?

Машина тронулась с места, а Соня надула губы. Да как эта глупая тётка смеет указывать ей?!

– Не кажется! – буркнула она.

Женщина ответила ей невозмутимым взглядом поверх темных очков.

– Как знаешь. Мне просто интересно, кого именно ты собираешься привлечь к себе в это прекрасное утро таким боевым раскрасом?

Соня обиженно отвернулась и украдкой взглянула в зеркало. Пришлось признать, при дневном свете лицо действительно выглядит вызывающим.

– Есть салфетка? – мрачно спросила девушка.

– В бардачке, – как ни в чём не бывало отозвалась Анна.

Какое-то время Соня приводила себя в порядок, стирая лишнюю косметику с век. Женщина искоса наблюдала за этим, и в уголках рта её блуждала улыбка.

– Так намного лучше, – похвалила она. – Теперь я знаю, что ты не только красива, но и умна.

Соня долго разглядывала свое отражение в зеркальце, а потом вдруг спросила:

– Зачем Вы позвали меня с собой? Вы ведь меня совсем не знаете.

Тетка улыбнулась.

– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, – ответила она. – И даже больше, чем ты знаешь о себе сама. Скоро тебе предстоит многое понять. А пока нам надо забрать ещё одного человека.

Весело подмигнув девушке, Анна повернула руль, и когда автомобиль свернул во двор, добавила:

– Надеюсь, он тебе понравится.

***

Получив предложение провести неделю у дальних родственников матери, Саша Хорошилов одновременно обрадовался и удивился тому, что о нем вообще кто-то помнит.

В мае Саше исполнилось шестнадцать, но он чувствовал себя бестелесной тенью. Мать его давно умерла, а отец-военный уделял сыну внимание только в виде утренних нотаций, от которых порой реально тошнило. Парень рос предоставленный самому себе и одновременно как под колпаком.

Саша плохо учился в школе, предметы давались с огромным трудом. Часто прогуливал, просто, чтобы в очередной раз не чувствовать себя полным ничтожеством перед одноклассниками. Ему хватало этого по утрам, когда отец в очередной раз пытался научить его жизни.

«В твоем возрасте, я мог отжаться двадцать раз, а ты растешь, как квашня, – твердил за завтраком подполковник Хорошилов. – Ни ума – ни силы! Как жить-то будешь? Тебя же заклюют! Всё это у тебя от матери…».

И подобные отповеди повторялись каждый день.

Саша и не представлял, как ему жить, чувствуя себя глупым, слабым и никчемным. Он одновременно любил отца, ведь тот был единственным родным человеком, и ненавидел. А ещё глубоко внутри верил, что отец прав.