Евгения Левицки - Инсайт. Книга 1

Сомбер запел. Его пение убаюкивало, а мягкий, тихий голос струился словно лесной ручей, чем окончательно вырвал Еву из размышлений о Шуте.

Граф Нобиус мечтал о детях много лет,

Но малышей, как ни хотел он, нет и нет.

Молил богов, чтоб дали те ему дитя.

Чрез десять лет сдались они и, графа наградя

За долгие упорные мольбы,

Ребенком не одним, а сразу близнецами

С лицом одним, но с очень разными сердцами —

Нарочно были созданы творцами.

Тройняшки-близнецы, они хоть братья были,

Друг друга, вопреки родству, сызмальства не любили.

Всегда они между собой боролись,

Соревновались – Латус, Фортис, Сомнис.

Любимым сыном каждый стать стремился,

Но граф всех одинаково любил, детьми гордился.

Второй был меткий лучник, а певцом был младший.

Старшой же брат слыл воином отважным.

И братьям повезло не только в день один родиться,

Но угораздило в одну и ту же барышню влюбиться.

Ей нравились все трое, и они были упрямы:

Боролись меж собой за сердце милой дамы.

Турниры посвящал прекрасной леди Латус

И, побеждая в них, поддерживал свой статус.

Охотник Фортис одарял избранницу мехами,

Катал на лошадях, дарил цветы и говорил стихами.

Ей Сомнис посвящал баллады и сонеты,

Гуляя под луной, показывал планеты.

Не в силах выбрать одного, красавица решила,

Что выйдет замуж за кого – пускай решает сила.

Спор разразился между ними, а после – поединок.

Багряным вмиг искристый снег стал под подошвами ботинок…

Кружилось воронье среди летящих вниз снежинок,

Что превращались в сотни алых льдинок.

Пал первым Сомнис, Фортис следом, и Латус, севший на коня,

Погнал к красавице с ответом: «Теперь ты выйдешь за меня!»

В пылу разборки с братом средним он не заметил одного:

Дыры в боку от шпаги Форти, что ранил брата своего.

Средь роз густых стояли двое: она и новый кавалер,

И в гневе Латус закричал им, что устранит и сей барьер.

Но та дуэль была недолгой. Сочилась кровь, а с ней и жизнь,

Что Латус средь цветов колючих за сердце дамы положил.

Сомбер замолк, перебирая пальцами струны так легко, словно и не касался их, а мелодия продолжала звучать легкими хрустальными капельками. Редкий талант был у Сумрачного: с помощью музыки он мог касаться чужих сердец, с помощью пения – успокаивать душу.

– Какая красивая грустная песня, – произнесла Ева. – Как ты придумал такую историю?

– А я не придумывал, лишь рассказал ее в стихах, – ответил Сомбер. – Раснар услышал историю во время одного из наших путешествий. Мне показалось, что братья напоминают нас троих. И… вот, решил написать балладу.

Раснария и Шут извечно боролись за право управлять общим телом. Как и братья из баллады Сомбера, они обладали очень разными характерами, но лишь в одном были похожи: каждый мечтал иметь свое собственное тело. Такая простая, но недосягаемая мечта. То, что есть у каждого человека по праву рождения, было недоступно для братьев Нимени, и они неустанно искали способ это обрести. Решить проблему братья пытались по-разному: один жаждал найти способ разделиться, другой же старался узнать причину их заточения в общем теле.

Шут искал спасения в магии. Когда-то он узнал про Большой Эмпорий, на котором покупали, продавали и выменивали предметы, обладающие магической силой. Таких на всей Сенталии имелось не слишком много, поэтому ценились они крайне высоко. Кроме того, на Эмпории можно было встретить колдунов, травников, алхимиков и прочих мастеров и любителей магии. Вот они-то и были нужны Шуту. Путешествуя с Соллером, он старался отыскать как можно больше подходящих предметов, чтобы на Эмпории расплатиться ими с Вормаком Корвусом – самым прославленным магом планеты. Вормак не брал денег, но очень любил волшебные вещицы.

Раснария же верил, что разгадка кроется в их с братьями корнях. Выдавая себя за газетчика и собирателя историй, он получал доступ к архивам и выискивал подобные случаи, при которых в одном теле уживалось несколько личностей. Тщетно он пытался найти и своих родителей, подбросивших его младенцем к дверям приюта. Раснар предполагал, что дело может быть в родовом проклятии. Благодаря усердным поискам и умелому общению с жителями деревень и городов, в которых бывал, Раснария узнавал много разных историй. Но лишь редкие из них походили на его случай. Их, как правило, списывали на одержимость или сумасшествие. У многих мудрецов и знахарей он бывал, но так и не смог понять, из-за чего вынужден нести такое бремя. Однажды, разозлившись на среднего брата, он даже попробовал обряд экзорцизма, во время которого Шут танцевал и смеялся, отпуская колкие шуточки в адрес священника. В конце концов тот не выдержал и, выпучив от ярости глаза, прогнал златовласого палкой за двери священной кельи, так и не окончив обряд.