Мария Сакрытина: Смертная

В чудовищ я не верю. Вместо них в моей жизни есть…

– Серый сегодня тебя обсуждал. Ты уверена, что хочешь встретиться с ним и его дружками одна?

…мерзавцы, уверенные, что меня можно если не купить, то взять силой. И я просто обязана пасть к их ногам по первому же слову.

Я невольно прижимаюсь к Артёму. Не цепляюсь за локоть, но даю понять, что мне страшно. А зря. Тёма, конечно, крупный, если не сказать огромный. Я видела однажды, как на заднем дворе школы он раскидывает дружков Серого, словно медведь – гончих. Но он один, а их пятеро.

– Ты и ему отказала, – у Тёмы даже голос под стать медведю, грубоватый, хриплый.

– Как будто меня спрашивали.

Ну да, меня просто прижали к стене женского туалета и попытались не то поцеловать, не то сразу изнасиловать.

– Понятно. – Тёма как всегда само спокойствие. Только сжал ручку моей сумки так, что мне страшно за кожзам – он, вообще-то, хрупкий. – Поэтому Серый сегодня хромал? А всем говорил, что вчера на тренировке связки потянул.

– А про фингал он наврал, что упал с лестницы? – подхватываю я. – Тём, забудь. Пожалуйста. Я сама разберусь.

Он оглядывает меня, всем видом давая понять, что маленькая и хрупкая девушка никак не может сама разобраться даже с одним-то Серым, а тем более с его друзьями.

– И как же?

Я вытаскиваю из кармана электрошокер. Симпатичный, розовый, со стразами – в виде флакона губной помады.

– Вот так. Не волнуйся за меня. – “Я уже так делала” успеваю проглотить. Тёме это знать необязательно.

– Я всё-таки встречу тебя завтра – пойдём в школу вместе. Скажи, во сколько?

Я хмурюсь. Если не скажу, с Тёмы станется прийти к моему подъезду в пять утра и встать на караул.

– У тебя олимпиада завтра, помнишь?

– Сбор всё равно в школе. Так во сколько?

Вообще-то я завтра в школу не собиралась. Ну да бог с тобой.

– Без пятнадцати восемь. – Я останавливаюсь у крыльца, где кто-то снова разлил пиво, и машинально бросаю взгляд вверх, на окно нашей кухни. Свет горит – значит, мама дома. Отлично, от рулета с киви она точно не откажется. – Спасибо, Тём.

Он кивает и молча смотрит, как я вхожу в подъезд. Знаю, будет стоять ещё минут пять, и только потом уйдёт. Вдруг я застряну на лестнице, да?

На первом этаже всего две жилых квартиры – наша и соседей слева. Они как обычно ссорятся – за дверью слышно, как что-то бьётся.

Щелчок замка тонет в этом шуме.

Я вхожу и сразу замечаю мужские ботинки на коврике у двери. Аккуратные, дорогие, с заправленными шнурками. Хм.

Из кухни раздаётся воркующий мамин голос:

– Володя…

Я осторожно ставлю на пол пакет с ужином. Во-ло-дя. Не Владимир ли это Семёнович, мамин начальник, на которого она жаловалась весь этот месяц? Других знакомых Володей у нас, кажется, нет.

Интересно, она его хоть чаем напоила? Я оставляла в холодильнике шоколадные эклеры – нашла?

Как бы так незаметно заглянуть – и пропихнуть к ним меренговый рулет, – чтобы меня этот Володя не заметил? Мама давно ко мне своих ухажёров ревнует, так что на кухне появляться сейчас совсем не стоит. А вот ужин она вряд ли догадалась приготовить. Как же быть?

Тут из кухни раздаётся приятный мужской голос:

– Выходи за меня?

И звук такой, словно при этом на колени встали.

Вот это поворот! Пойду-как я ещё погуляю, им явно сейчас не до меня.

Но только я собираюсь снова надеть куртку, как мужчина – Володя – торопливо продолжает:

– Не волнуйся, я уверен, твоя дочь всё поймёт. Она ведь уже взрослая. А я всегда мечтал о детях. Она, конечно, будет жить с нами – дом у меня большой, на троих его точно хватит…

И тут испуганный мамин голос вскрикивает:

– Нет, не будет!

Я замираю.

– Оля, ты что? – Володя, похоже, обескуражен.

Я сглатываю, а мама продолжает:

– Ты прав, она уже взрослая. И прекрасно справится сама. Ей лучше остаться здесь. И вам не придётся привыкать друг к другу.

Я закрываю глаза и пытаюсь дышать ровно. Володя ещё меня не видел, он не понимает. А мама отлично знает, как я действую на мужчин. “Шлюха, вся в тебя”, – говорила бабушка в Сочи, к которой мама таскалась со мной каждое лето, пока вредная старуха не померла. Эта квартира от неё осталась – хоть какой-то плюс, раньше мы по съёмным мотались, совсем тоскливо было… Почему я вспоминаю это сейчас?

Слёзы жгут глаза, и на мгновение мне хочется ворваться в кухню и устроить скандал. Нельзя. Мама, конечно, заслуживает счастья, а этот Володя её, похоже, любит. Если он увидит меня… Если я ненароком на него посмотрю…