Оля Новая - Свет изначальный [litres]

Василиса остановилась и, переведя дыхание, стала осматриваться вокруг, никак не понимая, зачем же помощник нитяной привёл её сюда. Подошла она ближе и вдруг заметила на берегу болота неподвижную фигуру. Оберег её забеспокоился и холодом повеял таким, что Василисе вмиг стало и хладно, и неуютно. Однако, вспомнив, что это оберег так об опасности предупреждает и заботится о ней, девица задышала ровнее и тёплый бабушкин платок на плечи накинула. Так-то оно лучше, теплее и спокойнее. И лишь после этого подошла к фигуре на берегу.

Была она согнутой, словно что-то придавило её и не давало распрямиться в полный рост. Василиса посмотрела на неё внимательнее и увидела бледную деву с кожей зелёной точно болотная ряска, с волосами цвета тёмных сосен, в простую рубаху одетую. Вздыхала дева и неотрывно глядела в тёмные воды. Набравшись смелости, заговорила с нею Василиса голосом ласковым и тихим:

– Доброго дня тебе, девица! Что кручинишься ты так шибко? Что за беда с тобою приключилась?

Русалка медленно повернула своё печальное лицо к Василисе и, долго её рассматривая холодными и прекрасными глазами, ответила ей, и отзвуки речи её были точно закалённый хрусталь, нездешние и далёкие:

– Доброго дня, странница! Благодарствую за доброту твою и заботу…О судьбе своей кручинюсь…Не смогла я её услышать, не послушала сердца своего, так и сгинули все мои надежды в этом омуте…Так и сидеть мне тут в тоске вечной, пока не освободит меня сильный и прекрасный юноша. Но за все годы, кроме Бабы Яги и тебя, никто сюда не захаживал…Оттого мне ещё печальнее, и печаль моя с годами всё множится – нет ей ни конца, ни края…

– Как печально! Как хотелось бы мне помочь тебе, девица! – в сердцах произнесла Василисушка, добрая душа. – Как зовут тебя?

– Зовут меня Наядой. А коли помочь хочешь, так займи моё место и посмотри в тёмные воды, тут же с тобой местами и поменяемся! – и глаза русалки сверкнули недобрым огнём.

– Нет, Наяда. Я – Василиса, и судьба моя другая, и её испить до дна мне надобно, не твою. А тебе желаю я счастья и утолить все твои печали! Коли увижу доброго молодца, так и расскажу о тебе! Прощай, Наяда, Боги с тобой! – твёрдо, но миролюбиво ответила Василиса, скромно потупив свой взор и в воды тёмные не глядя.

И оберег на груди её снова потеплел и успокоился. Стало быть, верные слова были сказаны, и опасность миновала. Василиса поклонилась Наяде в пояс и отправилась дальше, а клубочек уже впереди оказался, словно знал, что так и будет!

Снова заторопился клубочек, поскакал по дороге лесной, будто бывал здесь, и не раз. Василиса побежала за ним вслед и согрелась в прохладном лесу, куда и лучик солнца лишний раз не заглянет. Вдруг клубочек свернул с дороги ровной и выкатился на поляну чуть в стороне. Девица вздохнула и покорно за ним последовала. Оберег на груди её хладом повеял, да таким, что стало Василисе дышать тяжко. Но с тропинки не свернула она, шажок за шажком следя за клубком волшебным.

Вот и поляна. Удивительная, будто в сферу ледяную заточённая. Светилась она холодным светом, словно неживым. В центре стоял трон ледяной, узорчатый, весь каменьями изукрашенный. На троне том сидела неземной красоты женщина – ни стара, ни млада, а в самой зрелости своей. Длинны и густы были косы её, во много раз вокруг прекрасной головы обернутые. Строгий, светящийся овал лица был точно вытесан из дорогого мрамора искусным самым мастером. А глаза огромные, бездонные озёра манили к себе и не отпускали всякого осмелившегося встретить их взгляд. Платье тёмной парчи, с вышивкой серебряной нитью искусною и тонкою, струилось роскошными складками по всей поляне. Венчала её корона с синими, холодными каменьями, светящимися так, что слепило глаза.

Василиса робко замерла у края поляны, не смея заговорить первой. Так притягательна была хозяйка поляны, что, будто поддавшись на миг её чарам, девица смотрела неотрывно в холодные колодцы её глаз. Смотрела и забывала, зачем и куда шла. Смотрела и думала, что ничего более ей не надобно. Смотрела и хотела раствориться во взгляде властном и отдаться в рабство прекрасной и незнакомой. Но оберег больно обжёг её хладом своим и засвистел посвистом молодецким, и очнулась Василиса.

– Доброго дня, хозяйка поляны! Кто ты и почему здесь сидишь? – просто спросила девица.

Засмеялась надменным смехом в ответ холодная женщина:

– О, дитя, тебе прощаю невежество и вероломство твои, ибо вижу чистоту твоего сердца! Я – Мара, Богиня Нави, и всё отжившее, тёмное, холодное, потаённое вовеки подвластно мне. Лукавить, бежать, скрываться со мною бесполезно – я всегда настигаю тех, кто нечестен, страшится, держится за ненужное и не пускает в развитие то, что надобно и естественно для Мира. Я – сила, которая очищает от уродливой шелухи всякий самоцвет. Ежели кто лишь подделка, тот рискует пасть жертвой моих чар и никогда не оттаить своё сердце. Но кто ты, девица, и зачем ты здесь, одна?