Валерий Большаков - Новый путь [litres]

Как всегда, без стука, завалился Питер Малкин из оперотдела – крепкий, коренастый и лысый, под Юла Бриннера.

– Привет! – улыбнулся он. – Эк тебя…

– Спину прихватило, – поморщился Алон. – Допрыгался…

– Такие, как мы, – оскалился Питер, – скачут долго! Лучше ответь, как ты ладишь с нашим генералом?

– Достает? – с интересом спросил Рехавам.

– До белого каления доводит!

– А я ему нецензурно отвечаю, – тонко улыбнулся хозяин кабинета. – Не вялыми факами, а отборным русским матом! Это Изю озадачивает…

Тут в дверь заглянул нервный референт с вечно перепуганными глазами.

– Господин Алон, – проблеял он, – вас директор вызывает.

– Помяни черта… – тихонько проворчал Малкин.

– Иду, – вздохнул Рехавам, с сожалением покидая уютное кресло.

– Озадачь его! – хихикнул Питер.

Алон лишь фыркнул в ответ и побрел к лифту, небрежно отвечая на козырянье охраны. В секретариате шла обычная возня, из-за высоких дверей директорского кабинета не доносились громы. Пожав плечами, Рехавам уверенно толкнул створку, входя, и аккуратно прикрыл ее за собой.

Ицхак Хофи выглядел на удивление мирно. Набычив кудрявую голову и сложив руки за спиной, он вышагивал между огромным столом и худосочной пальмой в кадке, что распускала перистые листья у огромного окна, прикрытого жалюзи.

– Шалом, Изя, – спокойно поздоровался Рехавам. – Вызывал?

– Шалом, – буркнул директор Моссада, бросив на посетителя цепкий взгляд. – Чего такой перекошенный?

– Спина, – отделался Алон кратким признанием.

– А‑а… Два вопроса, рабби, и оба по теме «Машиах» [46] Мессия. .

Рехавам отреагировал поднятием выгоревших на солнце бровей.

– Вопрос первый. Ты как-то докладывал, что твой всеведущий Миха обещал помочь с ликвидацией Карлоса Шакала. Было такое?

– Было, – признал Алон, с интересом поглядывая на Ицхака. – Миха тогда выразился туманно, упомянул лишь какую-то шумиху в Европе под конец года.

– Все верно! – порывисто кивнул Хофи. – Только что передали из Вены: в одиннадцать утра Карлоса застрелил австрийский спецназ – при попытке захвата заложников.

– Сбылось! – выдохнул Рехавам, оживляясь. – Изя, пора и нам разыграть небольшой этюдик. Фигуры расставлены, план по ликвидации Арафата…

– Где этот сукин сын сейчас? – резко перебил его директор Моссада.

– В Бейруте.

– Бери Малкина, еще кого – и вперед!

Алон удовлетворенно кивнул, а Хофи опять забегал по кабинету.

– Русские отлучили палестинцев от оружия и финансов, и это хороший знак. Что-то я еще хотел сказать…

– Второй вопрос, – подсказал Рехавам.

– Да помню я! – огрызнулся Хофи. Посопел и продолжил ворчливо: – Мне тут подкинули кой-какую информацию из Штази. Интересную, как раз по твоей части, но… Как ты думаешь, этим восточным немцам можно доверять?

– Изя, в мире есть только четыре стоящие спецслужбы, – рассеянно проговорил Алон, замедленно ерзая. – У нас, у русских, у американцев и у немцев из ГДР. А если бы Маркус Вольф не сдал нам египтян в Шестидневную, мы бы отступили из Синая.

Ицхак с большим сомнением глянул на него.

– Ладно! – отмахнулся он с неожиданным раздражением. – К делу. Стоящие спецы из Штази нашептали, что боготворимый тобою Миха успешно эксфильтрован в Штаты!

– Чушь, – спокойно сказал Алон, холодея.

– А как тебе вот это? – Директор шлепнул о стол глянцевым снимком. Неизвестный фотограф запечатлел берег реки, заросший высокими деревьями. У самой воды вели разговор трое мужчин. Рехавам узнал Колби и Даунинга. А третий… Он стоял боком. Четко выделялся нос с горбинкой. Длинные, почти до плеч, волосы слегка относило слабым ветерком.

– Фотография сделана с каноэ на Потомаке, – прокомментировал Хофи. – Отсюда такой необычный ракурс… Ну? Это же Миха?

– Нет, – по-прежнему спокойно ответил Рехавам. – Горбинка и волосы а-ля хиппи у настоящего Михи всего лишь театральный реквизит. Нормальный у него нос, прямой, и волосы короткие. Блондинистые, кстати.

Лицо директора налилось краснотой, предвещая бурю, но внезапно дрогнуло. Рука его в отменно русском жесте потянулась к затылку и замерла.

– Тогда это игры КГБ, не иначе, – вынес он вердикт. – Хм…

– Скорее всего, – кивнул Алон. – Вот что… У твоего «шептуна» из Штази имя есть?

– Это сверхсекретная информация. – Хофи надулся от важности.

– От меня? – кротко спросил Рехавам.

– Надоел ты мне уже! – рассердился директор. Засопел и пробурчал: – Вернер Штиллер, старлей госбезопасности.