Антон Демченко - Опричник [litres]

Вспомнив действительно появившийся у Громовых год назад тяжелый транспорт, уже успевший стать предметом зависти некоторых боярских родов, Ингварь заперхал.

– Ну ты, Кирилла… ну… – ошеломленно пробормотал он.

– Да понял я, понял, дядя Ингварь. Жук, конечно, – отмахнулся юноша.

Подольский покачал головой.

– Не о том речь, «племяш», – наконец проговорил он и, помолчав, добавил: – Гранд, опричник, владелец наемного отряда и совладелец производства гражданских тактиков, а теперь, выясняется, что еще и хозяин двух экранников… Как же я порой жалею, Кирилл, что мой Ромка на тебя не похож.

– Не стоит, – неожиданно серьезно отозвался он. – Не жалейте. Все эти красивости… без них можно прожить, и прожить счастливо. А Кириллу Громову они стоили жизни, дядька Ингварь, в прямом смысле этого слова. Поверьте, это не та цена, которую стоит платить за подобные вещи.

– Я слышал кое-какие сплетни о том, что случилось в Беседах незадолго до смерти старого Георгия, – нахмурившись, ответил Подольский. – Значит, слухи не врали?

– Не знаю, я-то их не слышал, – слабо улыбнулся Кирилл. – Но если речь о том, что при попустительстве старика я чуть не сыграл в ящик, то это правда. Львович говорил, что во время своего последнего визита в медкрыло, я трижды от него сбегал на тот свет… И скажу честно, иногда мне кажется, что одна из попыток все же удалась. По крайней мере, с прежним Кириллом Громовым я себя никак не ассоциирую. А тот мальчик, что приезжал в гости к своему единственному другу Ромке Подольскому, умер в регенерационной ванне от глубоких ожогов восьмидесяти процентов тела два года тому назад.

Ингварь не сдержался, выругался и, бросив опаливший ему пальцы окурок, со злостью вдавил его каблуком в землю.

– Как боярин вообще мог подобное допустить?! И куда смотрел Федор? Н-наследничек, чтоб его!

– Федор Георгиевич слишком редко появлялся в поместье, чтобы видеть, что происходит с его домашними, и уж тем более разбираться в их дрязгах, – ровным, спокойным тоном ответил Кирилл. – А Георгий Дмитриевич… он был безумен. Такое случается с сильными одаренными, прошедшими войну. Близость Эфира, наполненного болью, смертью и страданиями тысяч людей, оказывает на них… нас… весьма пагубное влияние. Если не уметь от него защищаться, конечно. Но какой стихийник знает об этих методах? Вот и Георгий Громов не знал. Презрение к эфирникам сыграло с ним злую шутку, как, впрочем, и со многими-многими другими гриднями и ярыми. Но если иные бояре, заставшие ту войну, по ее окончании добровольно передали главенство в роду своим наследникам, то старый Громов не смог отказаться от власти, а среди окружающих его людей не нашлось никого, кто смог бы распознать его безумие и решился спорить с сильнейшим ярым Пламени в России.

– А как же Алексей, Мила, Лина? Ирина та же? – Этим перечислением Ингварь продемонстрировал немалую осведомленность о событиях более чем двухлетней давности. – Или они тоже с ума сошли?

– Вседозволенность рождает чудовищ. Бывает, – пожал плечами Кирилл. – Но с ними можно справиться. Надеть строгий ошейник, перевоспитать… убить, в конце концов. Федор Георгиевич приструнил Алексея, я, смею надеяться, перевоспитал его сестер. Ну а Ирина Михайловна… Мертвые не кусаются.

– И впрямь, Сильвер. И наши старперы еще на что-то рассчитывают? – качнул головой Подольский, огляделся по сторонам и, хлопнув ладонями по коленям, поднялся на ноги. – Вот и поговорили… м-да. На свадьбу-то позовешь?

– Приглашения я уже выслал на ваш домашний адрес, – кивнул Кирилл, поднимаясь с подножки грузовика следом за дружинным воеводой. – Для вас с Татьяной Сергеевной и для Романа… на двух человек.

– Неплохой повод познакомить его с невестой, – улыбнулся Подольский.

– Вам виднее, – отразил его улыбку юноша и, развернувшись, направился в сторону оставленного без присмотра «Визеля». Но, сделав пару шагов, обернулся. – Спасибо, дядька Ингварь.

– За что? – изобразил удивление тот.

– За то, что выслушали… и сказали, – ухмыльнулся Кирилл.

– Не за что, «племяш», совершенно не за что, – пробормотал дружинный воевода вслед удаляющемуся юноше и довольно кивнул сам себе.

Этот паренек всегда хорошо понимал намеки, так что можно с уверенностью считать, что и предупреждение об интересе, проявляемом старшими представителями семейства Громовых, он точно не пропустил мимо ушей. А кто предупрежден, тот вооружен.

Эрик Раус был похож на своего отца лицом, но не талантами. Ни сильного дара, ни склонности к военному делу за ним не числилось. Зато пронырливости и ушлости было хоть отбавляй. Собственно, именно эти качества и позволили младшему сыну знаменитого Черного Эрхарда выжить в той мясорубке, что устроили его семье несколько старых, еще имперских фамилий [40] Имперские фамилии – здесь имеются в виду не семьи Германского Рейха или рухнувшего Острейха. Так, в мире «Воздушного стрелка» упоминаются роды, основателями которых считают имперские князья Священной Римской империи германской нации, образованной в 962 г. и канувшей в Лету на рубеже XV – XVI вв. . Сильным кригерам и фортам [41] Кригеры и форты – европейские термины градации одаренных стихийников. Сама система включает четыре официальных статуса по возрастающей: неофит (новик), кригер (вой), форт (гридень) и экселенц (ярый). , родным и двоюродным братьям Эрика не удалось, а ему самому – очень даже. Благодаря развитому чутью и чувству Эфира, о котором с таким пренебрежением отзывались родственники, он спасся! А значит, род Раус еще напомнит о себе. Когда-нибудь… желательно после смерти от старости самого Эрика.