Вадим Нестеров - Куда идем мы… - 2 [СИ]

– Ах! – испугалась хозяйка и поерзала, поудобнее устраиваясь в объятиях будущего зятя.

– А потом – интимно прошептал Жир, почти касаясь рылом нежной шеи Клэр. – так с силой, но нежно, выворачиваешь… Два-а-а… И опять вонзаешь – р-р-раз! И внутри, как рычагом, отжимаешь – два-а-а. Р-р-раз! Два-а-а… Р-р-р-аз! Два-а-а…

– Не надо, хватит… – робко и нерешительно сказала хозяйка, ощущая, как рука гостя уже сместилась ниже плечика. – Я уже поняла, какой вы умелый пахарь.

– И самое главное, – не обращая внимания на ее реплики, напористо продолжал интимно нашептывать свин. – Что я так до гектара в день вспахивал. Неутомим я в этом деле. Пашу и вонзаю, вонзаю и пашу. Так и тружусь часами, пока не кончу. Э-э-э… Не закончу весь участок.

– Ну все, хватит! – на сейчас раз всерьез сказала хозяйка и ужом вывернулась из объятий гостя, ручки которого уже совсем было отправились в дальнюю исследовательскую экспедицию. – Я впечатлена твоими талантами, дорогой зятек, и мне кажется, пора тебе познакомиться с моими дочерями. Пойдем-ка ужинать.

Дубовый стол в гостиной ломился от яств. Еды было столько, что казалось – поставь на стол еще пару тарелок, и разъедутся, не выдержав веса, дубовые ножки.

«Это я удачно зашел!» – внутренне возликовал Жир, устраиваясь за столом поудобнее и расстегивая ремень.

Клэр меж тем привела дочерей, оказавшихся почти точными копиями матери – красивыми, спортивными, грудастыми, румяными и невероятно притягательными. Кровь с молоком, многократно умноженная на женскую сексуальность.

– О, нет! – заявил Жир, прикрыв глаза ладонью как будто от нестерпимого блеска. – Четыре богини за одним столом? Это слишком невероятно, чтобы быть правдой! Скажите мне, что я сплю, и это будет лучший сон в моей жизни.

Барышни захихикали, а хозяйка дома велела единственному мужику разливать.

Самогон был ядреным, а закуска – выше всех похвал. Жир навалился на еду так, что за ушами трещало, а Клэр, впечатленная неутомимостью челюстей и вместимостью желудка гостя, даже изрекла что-то вроде: «Кто хорошо ест, тот хорошо работает».

На мгновение Жир вспомнил о своих товарищах, которые сейчас, наверное, на сеновале грызут сухари, но тут же смахнул эти мысли в сторону.

«Чего ради я должен их жалеть? – подумал он. – У каждого был выбор и каждый выбор сделал сам. Как там стихи были? Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу…». Дальше Жир не вспомнил.

А зря.

Сбили первый голод, выпили первые три стопки. Прошла некая неловкость знакомства, люди за столом уже казались родными или, по крайней мере, давними хорошими знакомыми. Разговор потек свободнее, ровнее, исчезла чопорность, шутки становились все более раскованными, а воспоминания о забавных случаях из жизни – все более откровенными. Жир даже рассказал пару армейских анекдотов – пока еще не матерных, типа про потерянного на рыбалке зампотеха и «из автобуса никому не выходить».

Сорвал овацию и искренний хохот аудитории – судя по всему, мама с дочками от армейской службы были максимально далеки и этого пласта отечественной культуры не знали даже в минимальном объеме.

Развивая успех и бисируя, свин выдал целую серию анекдотов про прапорщиков – и про встречу с козлом, и про «пока руки носят, буду служить» и многое, многое другое.

Все это, разумеется, перемежалось похвалами кулинарным шедеврам хозяек, льстивыми комплиментами, восхищением красотой окружающей действительности, и тостами за лучшую половину человечества. а так же «за нас с вами и фиг с ними».

Милые дамы, кстати, оказались чрезвычайно стойкими к самогону особами и на коварных планах спаивания, лелеемых свином, вскоре с сожалением пришлось поставить крест – после шестой стопки принимающая сторона была ничуть не пьянее принимаемой.

Зато тематика анекдотов начала медленно, но неуклонно, смещаться в сторону взаимоотношений полов. И если серия про солдатика на генеральше не снискала особых лавров, то рассказанные когда-то сослуживцем-землянином-соседом анекдоты про балованную Галю и ее земляков произвели фурор.

– В крынку не лезет! – заливалась смехом Клэр, и ее шикарные груди веселыми баскетбольными мячиками прыгали в такт хохоту. Жир смотрел на эту всеподнимающую картину, понимал, что у него скоро из ушей фонтанчики пара брызнут и соображал, как бы от разговоров перейти хотя бы к осязательным упражнениям.

К тому же говорить становилось все труднее, и изрекаемые им тосты неумолимо приобретали классическое звучание «Запрсутствущихдесьдам!»