Евгения Сафонова - Когда завтра настанет вновь [litres]

– Это что же?

– Вас.

От этих слов я будто проваливаюсь в бездонный холод, ждущий под ногами.

…не мог он в меня влюбиться. Не мог.

А если мог, из этого не может выйти ничего хорошего. Хотя бы потому, что я ловлю себя на глупом, отчаянном желании ему поверить.

Я нахожу силы рассмеяться, хотя сердце колотится, как у перепуганного крольчонка:

– Удивительно во мне разве что легкомыслие. Благодари его, что я связалась с сидом, вот уже неделю выгуливаю его по городу и позволяю среди ночи утаскивать себя невесть куда… и, самое удивительное, ничуть об этом не жалею.

– Это как раз нисколько не удивительно. – Коул легко касается моих волос, убирая непослушные пряди с лица. – Едва ли вы творили бы подобные безумства, если б я вас не очаровывал.

Я лишь смотрю на него. Уже зная, что произойдёт совсем скоро – и не в силах этому противиться.

…нет, Коул. Тем же вечером, когда ты пришёл в мой дом, я нашла в Сети много интересной информации о взаимоотношениях людей и сидов, а также о плодах этих взаимоотношений. Я давно знала, что полукровкам – таким, как я – вместе с вашей кровью передаётся способность сопротивляться любому магическому внушению; теперь я знала и то, что мы неподвластны очарованию высших фейри.

Впрочем, то, что ты пытался меня очаровать, уже говорит о многом.

– Это вышло почти невольно, на самом деле. Смертные бессильны противостоять магии в нашей крови, даже если мы не прикладываем к тому никаких усилий. – Кончиком большого пальца Коул касается моей скулы, проводит им короткую и ласковую линию по щеке. – И вы очаровали меня первой… в тот же миг, как я услышал ваш голос и узрел совершенство, которому он дарован.

Я хочу, но не могу убрать с лица дурацкую улыбку. Хочу, но не могу отстраниться, когда он склоняет голову, почти касаясь моих губ своими.

…нет, Коул. Ты не мог в меня влюбиться. Наверняка для тебя это забава, увлечение. Сувенир на память. Ты забудешь обо мне, как только вернёшься на Эмайн. И то, что я собираюсь сделать, верх глупости.

С другой стороны, я никогда не считала себя особо умной.

– Странно, – говорю я, кое-как выдавив хриплый шёпот, – и почему я совсем не злюсь…

…«самой далёкой мечтой, самой короткой и сладостной грёзой»…

Я замолкаю, но отзвуки песни ещё звенят под сводами леса, когда кто-то выскальзывает из-за ближайшего бука прямо передо мной, заставляя отшатнуться.

– Это было прекрасно, Вэрани.

На вид он не старше меня. Взъерошенные волосы цвета луны, черты лица – порезаться можно, а глаза… разве могут глаза быть сиреневыми?

Я судорожно запускаю руку в карман джинсов – там лежит игральная кость, которую я зачаровывала на вчерашней практике:

– Стой, где стоишь!

– Не бойтесь, Вэрани. – Юноша улыбается, и от этой улыбки мне непостижимым образом становится одновременно холодно и тепло. – Я Коул из рода Дри, принадлежащего ко Благому двору…

Перед глазами проносятся годы обучения в школе и колледже в Динэ, сотни посиделок с Эшем, тысячи разговоров с мамой – семнадцать лет жизни той леди Элайзы Форбиден, которую украл фейри с Эмайна, пролетевшие в обратном отсчёте до момента, когда она впервые открыла глаза… и я вновь осознаю себя под белым небом безвременья.

Хватающейся за голову, мучительно пытающейся вдохнуть.

Наверное, если бы это произошло в реальном мире, моя голова просто разорвалась бы. Не смогла бы вместить память о сотнях вариантов моей смерти и ещё одном – моей жизни.

С другой стороны, в реальном мире этого никак не могло произойти.

…вот почему страж возник только сейчас! Вот почему мама не умерла тогда, в мои тринадцать, когда Коул рассказал о будущем: её убивало знание не об этом, но о…

– Я вспомнила. Всё вспомнила. – Я могу только шептать. – Нашу встречу и… Я умирала не из-за того, что ты изменил прошлое, не из-за стража, а просто… умирала, раз за разом, и ты пытался это предотвратить, а страж появился уже позже… – Повернувшись к Коулу, я делаю шаг к нему: – Почему? Почему ты не сказал мне?

Он недолго молчит.

– Людям не под силу противостоять предопределённости. Но я – не человек. Уже не фейри даже. Я вырван из потока времени, и потому мне под силу сражаться с ним… так я думал, во всяком случае. – Даже когда он начинает говорить, то смотрит куда-то в сторону. – Время легко адаптируется под незначительные изменения. Реку невозможно остановить, бросив в неё мелкий камушек. Наши судьбы не предопределены – целиком, по крайней мере. Они похожи на нити, произвольно изгибающиеся, но появляющиеся и обрывающиеся в строго определённых местах. Рождение человека и его смерть – единственные вещи, которые должны оставаться неизменным. Обстоятельства могут измениться, но день всегда будет одним и тем же. – Его взгляд изучает тьму, клубившуюся под прозрачной гранью между океаном времени и тем, что здесь заменяло небо. – Ты умирала не из-за стража. Ты умирала, потому что в этот день твоей жизни суждено было оборваться. Ты должна была исчезнуть из истории Харлера, и в первый раз ты просто покинула его, оказавшись на Эмайне. Но когда я сделал так, чтобы этого не произошло… в тот же день, в который я должен был похитить тебя, ты попала под мобиль. По дороге из колледжа.