Виктория Козлова - Последний костер [litres]

На следующий вечер Ивон подсела ближе к Вигдис, попросив Мальфри оставить их наедине. Скальд, подивившись, ушел к степнякам, что-то наигрывая им не лютне. Ивон же рассказала кое о чем воительнице, что долгое время не шло у нее из головы.

– Я долго думала о том, чем ты поделилась со мной, Вигдис. О первом вашем ребенке, который должен был родиться и об остальных, что не родились. Я слышала о таком, это все из-за вашей крови. У тебя она полуночная, а у Мальфри полуденная, или наоборот. Смешиваясь, они могут дать жизнь только одному дитя, первенцу, остальные же погибают из разногласий в крови.

– Это значит, что надежны нет? Совсем? – упавшим голосом спросила воительница.

– О, как раз наоборот. Такие случаи могут исправить благословенные лекари, но дело это очень тяжелое, богиня редко откликается, нужна очень большая ее благосклонность, чтобы задуманное получилось. К тому же, каждый раз после зачатия, для каждого следующего, придется повторять молитву. Но сейчас… сейчас Ниневия кое-чем обязана нам. Всем нам. Поэтому, я могу попросить… Я могу помолиться за тебя, Вигдис, и я верю, что ты сможешь зачать и выносить здоровое дитя.

Вигдис молчала, обдумывая это щедрое предложение. Она посмотрела на Мальфри, который что-то говорил степнякам, на Янара, который с потерянным видом бродил вокруг, и, наконец, снова на жрицу, что сидела перед ней. Сердце ее защемила острая жалость к этой девушке, что станет вдовой еще до того, как женой, и воительница, не раздумывая больше, согласилась.

Ивон оказалась права, богиня откликнулась охотно, и сложная молитва обошлась для жрицы лишь кратковременной потерей сил. Теперь оставалось только ждать, но обе они не сомневались в успехе.

Вскоре после того, как они свернули на северо-запад, путники наткнулись на труп. Молодой еще мужчина, он лежал, сжавшись в клубок возле собранных шалашиком веточек, в руке было зажато огниво. Видимых ран на теле не было, да и откуда бы им взяться. Было очевидно, что мужчина просто-напросто замерз насмерть, пытаясь развести огонь. Неизвестно, как он здесь оказался, куда и откуда шел, возможно, просто заблудился, или отстал от группы. До кострища, устроенного на развилке дорог, он не дошел всего каких-то несколько часов.

– Несколько палочек обуглены, – тихим, каким-то неживым голосом заметил Янар, садясь рядом. – У него получилось высечь искры, и даже поджечь некоторые ветки, но огонь так и не разгорелся. Он просто замерз, рядом со своим последним костром.

«Больше никто не должен так умереть», – понял Янар, и в этот момент страх отступил. Решение было принято, и сомнения больше не мучили его душу. Он должен умереть? Пусть, но после этого никто не умрет тихой, но оттого не менее страшной смертью, замерзая у практически разожженного костра. Не будут впредь люди стенать у погасшего очага, не станут деревни вымирать из-за того, что жрецы давно не заглядывали в них, и заготовка дров превратится просто в заготовку дров. Если в его, Янара, силах вернуть бога, то он сделает это во что бы то ни стало, даже отдав свою жизнь.

Принятое им решение ощутили все, хоть никто ничего не сказал вслух. Просто вдруг изменился Янар, и все вслед за ним. Больше не было повисшего между путниками напряжения и горя, они шли к своей цели, и не задумывались о том, насколько она страшна. Два дня пролетели, и к вечеру второго они прибыли на условленное место. Обе луны, выйдя из облаков, ярко освещали лес, превращая темную ночь в серебряный день.

Покопавшись в сумах, скальд достал спиртное, которое припас еще со Слаты, и не думая больше ни о чем, они просто отмечали редкое двойное полнолуние, отдыхая от долгого пути и радуясь жизни, которую они ощущали прямо сейчас, в этот самый момент. Биение родного сердца, сладость губ и шелк волос, тепло костра и горечь хмеля – все стало острее в тысячи раз, вдруг наполнившись смыслом, забытым в далекой юности, когда вещи были внове и мир был не привычным местом, а чем-то новым и неизведанным.

Мальфри играл и пел, Каару танцевала, показывая небывалую грацию, свойственную жрицам Иштар. Мэрген на спор поражал разные цели стрелами, а Янар зажег целый круг костров. Они праздновали День Серебра, пусть и несколько раньше положенного.