Apos - Голый край [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Ты скучаешь, да? – тихо спросила Кира, положив руку мне на плечо и присев напротив меня.

– Не знаю, – честно ответила я. – Я знаю что говорила, что Дмитрий это я, но в прошлой жизни… Но не бывает же так, правда?

– Откуда нам знать, Майя? – Кира слегка улыбнулась. – Может, в следующей жизни я буду вспоминать тебя и то, чему ты меня научила. Стану старостой. Буду делать абарлеты.

– Арбалеты, Кир, – невольно усмехнулась я.

– И их тоже! – весело ответила девочка. – Так что не грусти! Ты там, где ты есть сейчас, и ты та, кто ты есть! А теперь возьми себя в руки и скажи всем недовольным, что это Ун придумал им оружие, чтобы сделать слабых сильными.

– Да нет, Кир, я… – начала было я, но вдруг задумалась над ее словами.

А ведь и вправду. Вспоминая механизмы управления общественным настроением из прошлой жизни, заставить людей думать, что Ун не такой уж и плохой, было не так-то сложно.

Мнение любого общества по любому вопросу можно было изменить в несколько шагов:

Во-первых, нужно было поставить вопрос ребром, заставить людей обсуждать то, что мне требуется.

Во-вторых, меняем терминологию. За примером далеко ходить не надо – допустим, меняем «каннибализм» на… Ну, скажем, «хомофагию». Короче говоря, табуируем неудобное слово, у которого заведомо есть неправильный, отрицательный подтекст.

В третьих, приводим истории о людях, связанных с темой вопроса, и рассказываем всем о том, какие они бедные и несчастные, и как их не принимало общество. А там постепенно подтягиваем известных личностей, у которых, например, находится та же самая привычка жрать людей.

В четвертых, приводим альтернативное мнение от авторитетного источника. Например, Хьялдур вдруг начинает говорить, что духи нашептали ему о том, как хорошо и правильно есть людей. Вкупе с предыдущими пунктами они действительно начнут думать об этом.

И, наконец, пятый шаг – делаем из несогласных врагов общества. Все, кто не едят человеческое мясо, теперь якобы угнетают и притесняют хомофагов. О таких людях начинаем негативно отзываться, придумываем термин и для них (обязательно должно быть слово с негативным подтекстом) и вуаля!

Теперь в обществе считается абсолютно нормальным есть себе подобных, а все, кто высказывают альтернативное мнение, тут же затыкаются. К этому моменту первоначальная идея для некоторых становится сверхценной идеей – конструкцией в голове, которая занимает большую часть их мышления. Такие люди становятся костяком радикальных движений и привносят наибольший вклад в развитие и усиление заложенной идеи.

– Ты гений, Кира! – воскликнула я и кинулась обнимать подругу.

Она лишь довольно ухмыльнулась.

Этим же вечером я решила навестить друида, дабы расспросить его о злом духе, у которого я якобы украла глаза.

– Заходи, Майя, – Хьялдур дружелюбным жестом пригласил меня внутрь своей палатки. – Чаю? Как раз вода закипает.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. – Хотя… Ладно, давай.

– Ромашковый? – друид приветливо улыбнулся.

– Ромашковый, – улыбнулась я в ответ. – Но вообще я к тебе с просьбой. С вопросом, точнее.

– Вопрос? – было видно, как Хьялдур о чем-то задумался, пристально глядя на меня. – Ну… Дети… В общем, когда мужчина и женщина любят друг друга…

– Тьфу на тебя, учитель! – прикрикнула я, стараясь не заржать во весь голос. – Не о том я! Другой вопрос!

– Фух… – облегченно выдохнул он. – Чего стряслось?

– Расскажи мне про Уна.

Хьялдур выронил глиняную чашку из рук, расплескав кипяток по шкурам на полу.

– Чего? – мрачно переспросил он.

– Про Уна. Моего духа-покровителя.

– Лучше бы ты спросила, откуда дети берутся… – вздохнул он. – Злой дух. Он лжет, подстрекает, ссорит людей.

– И все?

– И все! – Хьялдур повысил голос, грозно нахмурив брови. – И не произноси его имя в моем доме!

Черт. Не вышло.

Это добавляет некоторую сложность в мой план.

Причем я не могла просто взять и списать изобретение арбалета на другого сильного духа – никто в это попросту не поверил бы. Все прекрасно знают, что Майя Бортдоттир поклоняется злому богу Уну, ворону лжи, и даже если бы Хьялдур вдруг объявил, что теперь надо мной покровительствует бог-олень, никто бы в такие сказки не поверил.

Чай мы пили, разумеется, в тишине.

Я довольно быстро покинула скромную обитель друида и села на берегу, глядя на море и луну, зависшую невысоко над фьордом. В такие моменты, когда в моем плане обнаруживалась брешь, мне было мерзко от того, что в голову не лезло ничего дельного. И ведь совета спросить не у кого – не нашлось бы в этом месте, а может, и в этом мире такого человека, кто знал бы, что мне делать.