Екатерина Годвер - Алракцитовое сердце

Мальчишки, прерываемые сердитыми окриками матери, наперебой рассказывали, как они - "ну а что такого, на чуть-чуть же, еще полудня не было!", - набрав по полкорзины грибов, завернули к Сердце-горе. Собирались "одним глазком взглянуть": вдруг после ночной бури камень где осыпался - и точно, "новые приступки появились, издали видать!" Решили поближе поглядеть - "правда, ма, только поглядеть!" - и увидели в развалинах двух незнакомых мужчин. Сперва "большого дядьку", а потом "маленького дядьку", велевшего им подойти. "Нет, точно не волковские, волковских мы всех знаем!" - уверял первый мальчишка на вопрос Беона, мрачневшего с каждым услышанным словом, а брат-сорванец ему вторил: "Среди волковских таких нет, вообще нет, первый дядька очень большой, очень-очень, такой в дверь не во всякую пройдет, мы бы запомнили!"

История звучала чем дальше, тем страньше. "Маленький дядька" перво-наперво спросил у мальчишек, что случилось с "замком", а когда те ответили, что знать не знают, и никакой это не замок, а храм, потому как они так решили, - очень рассердился. Накричал на них, бранился, "прямо как матушка, только странно так говорил, смешно, будто каши в рот набрал". Но потом успокоился, спросил, откуда они пришли, как их зовут. А после этого подозвал "большого дядьку" - и вдруг, как ягоду с ветки сорвал, - отломил у того с руки два пальца. Опять спросил про "замок" и дал им те пальцы. Только то уже не пальцы были, а леденцы на палочках: "Точь-в-точь такие, как ты, дед Беон, позапрошлым годом с дороги всем привез".

- Ты тогда первым стрекача дал! - тыкал один мальчишка в другого. - А я догадался, что это фокус такой, ну, как дядя Нарех показывал, сухари в рукаве прятал.

- Ну и что, а ты первым корзинку бросил! - не отставал второй, такой же красный и растрепанный. - Когда они нам на два голоса вслед кричать начали, вернитесь, мол!

- Ну и что, что бросил, дядя Деян еще сделает, правда, дядя Деян?

Мальчишка привстал на цыпочки, шаря взглядом по толпе.

- Правда, правда. Корзина - невелика потеря... - пробормотал Деян, не отдавая себе отчета в том, что его, сидящего стороне, никто не слышит. Ему было нехорошо. Сердце колотилось в ребра, кружилась голова, к горлу подкатила тошнота, как нередко случалось с ним от испуга и напряжения.

"Говор не наш - значит, наверняка неприятель. И что теперь делать? Бежать некуда. Защиты просить не у кого, сговориться с ними - навряд ли выйдет: силой все, что захотят, возьмут... "

Деян сжал кулаки в карманах, сдерживая дрожь.

Нарех Химжич говорил, что "хитрость - штука не хитрая", но знал уйму фокусов и способов перехитрить кого угодно, не только Солшиных сыновей, а хоть бы и самого Беона. Мажел, старший брат, называл "пустячком" голую силу - но сам любого мог побороть на руках. Легко считать пустяком то, что для тебя самого легче легкого, даже если в действительности это совсем не пустяк.

Беон продолжал расспрашивать мальчишек, в задумчивости покусывая губы. Что следует делать дальше, он, очевидно, представлял не лучше других. И решения никакого вынести не успел: "большой" и "маленький" дядька явились раньше.

Чужаки вошли в Орыжь со стороны Сердце-горы.

Сперва ветер донес отзвуки их голосов, слов разобрать было невозможно...

Во дворе разом воцарилась тишина: даже куры, казалось, притихли.

Деян встал и, спустя несколько мгновений, разглядел самих чужаков, вывернувших из-за угла: широкоплечего громилу в косую сажень ростом и второго мужчину, казавшегося, в сравнении со спутником-великаном, крохотным, хотя сложения "маленький дядька" был среднего. Деян на миг почувствовал облегчение: хотя великан одним видом внушал трепет, ни он, ни его спутник не походили на солдат: у них не было ружей или палашей. Великан в длиннополой серой куртке - все пальцы на руках его были на месте - беспрерывно вертел головой по сторонам с беззаботным любопытством, безо всяких усилий поспевая за своим спутником. Тот шел по улице быстрым широким шагом, ни на что, казалось, не обращая внимания. Лицо у него было самое заурядное, даже чересчур простоватое; сырые от дождя светло-русые волосы налипли на высокий лоб неаккуратными прядями. Его можно было бы принять за случайно забредшего из Волковки раззяву-пастуха, потерявшего стадо, пока ухлестывал за девушками, - если б были в Волковке такие пастухи. И если б не слишком легкая, не по погоде, одежда: заправленные в высокие, до колен, сапоги льняные брюки и тонкий кожаный жилет поверх рубахи с высоким воротом.