Лэйни Тейлор: Мечтатель Стрэндж [litres]

Обратно он не вернулся.

Великая библиотека – не просто хранилище книг. Это крепость поэтов, астрономов и мыслителей различного толка. Она охватывала не только огромные архивы, но и университет, а также лаборатории и теплицы, медицинские аудитории и музыкальные залы, и даже астрономическую обсерваторию. Все это обосновалось в бывшем королевском дворце после того, как дедушка нынешней королевы построил новый роскошный дворец на Эдере и подарил старый Гильдии ученых. Он тянулся вдоль всей вершины Хребта Зосима, который торчал из Зосмы как акулий плавник и был виден за сотни километров.

Лазло пребывал в благоговении с той самой секунды, как прошел через ворота. Когда он увидел Павильон раздумий, у него отпала челюсть. Так грандиозно прозвали бальный зал, в котором теперь находилась библиотека философских текстов. Двенадцать метров полок тянулись к изумительному расписному потолку, а кожаные корешки книг сияли всеми оттенками драгоценных камней, сусальное золото блестело в свете ламп как глаза животных. Сами лампы представляли собой сотни идеально отполированных сфер, свисающих вниз и излучающих чистое белое сияние, которого Лазло никогда не видел в аббатстве, освещаемом грубыми красными камешками. Мужчины в серых мантиях передвигались от полки к полке с помощью лестниц на колесиках, и казалось, что они парят в воздухе; свитки развевались позади них как крылья.

Из такого места уйти невозможно. Лазло был как странник в зачарованном лесу. Каждый шаг вглубь околдовывал его сильнее предыдущего, и он брел дальше, из комнаты в комнату, ведомый инстинктом, вниз по потайной лестнице на подуровень, где книги, которые не тревожили годами, покрылись толстым слоем пыли. Он потревожил их. Казалось, будто мальчик пробудил их, а они пробудили его.

Лазло было тринадцать, и он уже давно не играл в тизерканца. Он вообще перестал играть и не выходил за границы дозволенного. В аббатстве он стал просто очередной фигурой в сером одеянии, которая слушала приказы, работала, молилась, воспевала, молилась, работала, молилась и спала. Мало кто из братьев еще помнил о его буйном прошлом. Казалось, будто вся дикость покинула мальчика.

На самом же деле она просто ушла в подполье. Истории жили внутри него – каждое слово, которое молвил брат Сайрус. Лазло лелеял их, как крошечный тайник с золотом, спрятанный на задворках разума.

В тот день его заначка выросла. Значительно. Книги под слоем пыли – это истории . Народные поверья, сказки, мифы, легенды. Они охватывали целые миры. Восходили к началу времен. Занимали все полки – все замечательные полки, посвященные историям о Плаче. Лазло взял одну книжку с бóльшим почтением, которое когда-либо испытывал к священным аббатским письменам, сдул пыль и принялся читать.

Старший библиотекарь обнаружил его только через несколько дней, и то потому, что искал мальчика, получив письмо из аббатства и спрятав его в кармане мантии. В ином случае Лазло мог бы прожить там всю жизнь, как мальчишка в пещере. Быть может, он бы стал дикарем: дикий мальчишка из Великой библиотеки, обученный трем мертвым языкам и всем сказкам, когда-либо на них написанным, но при этом косматый, как нищий в переулках Грина.

Вместо этого его взяли в подмастерья.

– Библиотека твердо знает, чего хочет, – сказал ему старый мастер Гирроккин, поднимаясь по потайной лестнице. – Когда она крадет мальчика, мы позволяем его оставить.

Лазло не мог принадлежать библиотеке в большей степени, даже если бы сам был книгой. В последующие дни – а затем месяцы и годы, за которые он стал юношей, – его редко видели без открытого томика перед глазами. Он читал, когда шел. Читал, когда ел. Другие библиотекари подозревали, что каким-то чудом он читал, когда спал, или же не спал вовсе. В тех случаях, когда он все же отрывался от страниц, он выглядел так, будто очнулся от сна. «Мечтатель Стрэндж, – прозвали его. – Тот мечтатель Стрэндж». Делу также не помогало, что порой, читая, он врезался в стены или что его любимые книги находились в том пыльном подуровне, куда никто больше не заходил. Лазло бродил по помещениям с головой, набитой мифами, и всегда был хотя бы отчасти погруженным в какую-нибудь чужеземную сказку. Демоны и крылотворцы, серафимы и духи – он любил их всех. Юноша верил в волшебство как ребенок и в привидения как крестьянин. В первый рабочий день он сломал себе нос, когда на него упал том сказок, и это, как все говорили, сказало вам все, что нужно знать о Лазло Стрэндже: голова в облаках, собственный мир, сказки и причуды.