Питер Бретт - Королева демонов [litres с оптимизированной обложкой]

«О друзья мои, как же я вам насолил! Вы были целиком и полностью правы».

И с этой последней мыслью Аббан нанес захватчику волевой удар.

Демон не был готов к новому посягательству. Он считал Аббана трусливым слабаком. Аббан проломил защитный барьер и вышиб чужака из воспоминаний. Затем принялся выдавливать волю демона из тела.

Тварь удивленно уставилась на него. Не хамелеон, сохранявший облик Омары, а сам князь алагай. Он искоса рассматривал его огромными глазами, не понимая, как такой муравей посмел ему воспротивиться.

Аббан увидел в черных зенках свое отражение – дрожит всем телом, слюни текут. Ну и пусть, ему все равно, важны только демон и его воля.

«Чего ты хочешь?» – вопросил его разум, и Аббан вдруг последовал за тварью, которая втянула его в себя.

В чуждом сознании он увидел ее – Алагай’тинг Ка, матерь демонов. Услышал ее мычание, учуял гормоны в душном и жарком воздухе. Из нее сыпались яйца, которые вскоре превратятся в королев. Детеныши начнут насыщаться как бешеные, стремительно увеличиваясь в размерах и набираясь сил.

Для насыщения понадобятся люди, под боком, в больших количествах.

Те же тысячи глупцов, запертых в монастыре.

Все обнесенные стенами города. Это не убежища, а кладовки.

Демон нанес ответный удар, и Аббан осознал, что отвлекся. Его вынесло из мыслей твари, но бой не закончился. Их воли боролись вне тел, в пустоте между ними.

Теперь Аббан понимал противника. Он прочитывал желания демона, как у ротозея на базаре. А если знать, чего хочет – в чем нуждается – покупатель, его нетрудно заманить и отоварить.

Демон не был ротозеем и сопротивлялся. Он тоже знал слабые места Аббана, а его воля была неимоверно сильна.

Но Аббану нравилось, когда торг продвигался со скрипом.

Поединок затянулся, и Аббан обнаружил, что сдает позиции. Воля демона не отступала ни на пядь, отыгрывая свое. Аббану было нечего терять, но Алагай Ка хотел заполучить все. Вдобавок демон был искушен в ментальных боях, правила которых Аббан лишь начинал постигать. Демон медленно, неуклонно завоевывал пространство, тесня Аббана и загоняя его обратно в тело.

Ему было даже незачем побеждать. Если Аббан даст противнику малейшую передышку, тот прикажет Хасику или хамелеону придушить его до потери сознания и овладеет бесчувственным мозгом.

Но вдруг Аббан услыхал знакомую песню и понял, что и ему не придется побеждать демона, достаточно лишь продержаться чуть дольше.

Ашия не сбивалась с ритма, и «Песнь о Лунном Ущербе» окутывала их с Терном и Каджи, пока они подкрадывались к Алагай Ка.

Энкидо учил, что в битве нужна отстраненность, эмоциональная дистанция: это позволяет воинам взирать на сражение со стороны, под всеми углами. Ашия могла с хладнокровной уверенностью подобраться к обвалу скальных демонов.

Но это был Алагай Ка, отец демонов, воевавший с самим Каджи. Чем помогут ее жалкое пение и короткие копья против такого врага?

Тем не менее она кралась к нему с оружием наготове, пока демон занимался Аббаном. Хасик стоял на карачках. Старуха, кем бы она ни была, обмякла, как марионетка с перерезанными нитками.

Ашия показала Терну пальцами:

«Теперь действуем быстро».

Затем сорвалась с места, выставив копья.

Хасик повел носом и поднял взгляд:

– Господин!

Демон заметил Ашию в тот миг, когда она сделала выпад обеими копьями. Тварь шарахнулась, и острия пронзили воздух. Алагай Ка нарисовал метку и отшвырнул Ашию, словно ребенка. Она чуть не врезалась в Терна, но паренек проворно посторонился и поднял свой бурдюк.

Демон, ждавший нового наскока, не был готов к тому, что его окатят чаем со свиным корнем. Он заверещал и опрокинулся, глаза и кожа зашкварчали от ожога.

Валяясь на полу, демон яростно вытаращился на обоих, но потом с удивлением вновь устремил взгляд на Аббана. Их связь сохранилась, и хаффит перешел в нападение.

Воспользовавшись невниманием демона, Ашия прыгнула, но ее обхватила старуха, которая оказалась расторопнее шарум’тинг и сильнее скальника. Они покатились по земле, и женщина швырнула Ашию в стену пещеры, как игрушку.

Терн отвлек старуху, еще раз плеснув из бурдюка. Ее морщинистая кожа подернулась рябью, и она превратилась в полевого демона – грациозного, верткого, удачно вписавшегося в маленькую подземную камеру. Тварь вспучилась, отрастив броню демона скального с шипастыми и заточенными пластинами. Во рту и в глазах горело пламя.

Хамелеон напал на Терна, и тот, еле успев увернуться, откатился в сторону, чтобы не угодить под сгусток огненной слюны, которую выхаркнул демон.