Питер Бретт - Королева демонов [litres с оптимизированной обложкой]

– Клянусь Эверамом.

– Ты не тронешь костей, пока мы не снимем для меня копию расклада.

Теперь Аманвах помедлила. Чужакам запрещалось изучать алагай хора дама’тинг – тем паче вырезать собственные. Инэвера снимет с Аманвах голову, если та согласится с этим требованием.

Но мигом позже дама’тинг кивнула:

– У меня есть глиняные кости, которые можно зафиксировать на месте.

– И ты научишь меня по ним читать, – сказала Лиша.

В комнате воцарилось молчание. Дерзость запроса почувствовали даже женщины, незнакомые с красийскими обычаями.

Аманвах прищурилась:

– Да.

– Что ты увидела в Энджирсе, когда сделала на ребенка расклад? – спросила Лиша.

– Первое, на что учила обращать внимание мать, – ответила Аманвах.

Лиша разложила меченые клаты вокруг древней королевской реликвии, временно ставшей операционным столом. Они с Аманвах склонились, изучая светящиеся кости, а ожившие метки заключили их в звуконепроницаемый пузырь.

Аманвах указала длинным накрашенным ногтем на четко обозначенный символ:

– Ка.

Красийское слово, означавшее «один» или «первый».

Указала на следующий:

– Дама.

«Священнослужитель», «жрец».

Третий:

– Шарум.

«Воин».

– Первый… священнослужитель… воин… – Лиша моргнула, у нее пресеклось дыхание. – Шар’дама ка?

Аманвах кивнула.

– «Дама» – это «жрец», – сказала Лиша. – Значит ли это, что ребенок мужского пола?

Аманвах покачала головой:

– Необязательно. Правильнее перевести так: «первое духовное лицо-воин». Это нейтрально и на Ханну Паш может означать любой пол.

– Выходит, мой ребенок – Избавитель? – спросила Лиша, не веря глазам и ушам.

– Все не так просто, – сказала Аманвах. – Ты должна понимать, госпожа. Кости раскрывают наши возможности, но большинство из них так и не осуществляется. – Она указала на другой символ. – Ирраджеш.

– Смерть, – перевела Лиша.

Аманвах кивнула:

– Смотри, острие кости направлено на северо-восток. Ранняя смерть – самое частое будущее детей.

Лиша скрипнула зубами:

– Нет, если дело станет за мной и я хоть на что-то годна.

– Или я, – согласилась Аманвах. – Клянусь Эверамом и упованием на Небеса. На Ала нет большего преступления, чем покуситься на всеобщего спасителя.

– Ала. – Она указала на следующую кость, лежавшую под углом к грани с символом «ирраджеш». – Даже если есть риск, что спаситель погубит мир.

Лиша попыталась переварить услышанное, но это оказалось чересчур. Она отложила разгадку на потом.

– Как поступят твои соотечественники, если узнают, что ребенок бесполый?

Аманвах нагнулась ниже, изучая не только крупные символы в центре костей, но и десятки более мелких по краям.

– Новость расколет их. Сейчас объявлять о судьбе ребенка слишком опасно, но если молчать, то многие увидят в бесполости недовольство Эверама племенем Лощины.

– И – повод нарушить мир, который мы с Ахманом выковали, – докончила Лиша.

– Для горстки тех, кому еще нужен повод, после того как сын Джефа сбросил Избавителя со скалы.

Аманвах пригнулась снова, вглядываясь в хора.

– Посмотри сюда, – позвала она, указывая на символ, обращенный внутрь россыпи. – Тинг.

«Женщина». Она провела пальцем по краю кости, показывая, как линия пересекается с «ирраджеш».

– Схождение меньше, если ты объявишь, что ребенок – женского пола.

К тому времени, когда Лиша с Аманвах закончили, младенца успели выкупать и перепеленать. Элона держала его на руках и дремала в кресле. Уонда высилась над нею, охраняя, а Дарси нервно мерила шагами комнату. Тариса сдернула окровавленные простыни, постелила новые. Теперь она готовила ванну.

– Это она, – громко произнесла Лиша, шагнув за метки тишины.

Дарси резко остановилась. Элона вздрогнула и очнулась:

– А? Чего?..

Лиша прищурилась в меченых очках, изучая ауры собравшихся женщин:

– Для всех, кто находится вне этой комнаты: я только что родила здоровую девочку.

– Да, госпожа, – сказала Уонда. – Но вы же сами говорили, что дите нуждается в охране денно и нощно. Рано или поздно кто-нибудь взглянет, когда будем менять пеленки. – Ее аура окрасилась тревогой. – Кстати, о них…

Лиша рассмеялась:

– По приказу графини ты освобождаешься от смены пеленок, Уонда Лесоруб. Подтирать задницы – впустую расходовать твои таланты.

Уонда выдохнула:

– Хвала Создателю!

– Я буду лично читать ауры всей прислуги и стражи, вхожей к моей дочери. – Лиша взглянула на Тарису. – Любому, кому нельзя доверять, придется искать другое место.