Глен Кук - Хроники Черного Отряда - Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

Прихрамывая и опираясь на лук, поддерживая плечом Госпожу, я вошел в то, что осталось от общего зала «Синего хрена». Страшно болела лодыжка. А я-то думал, что все давно зажило.

Госпожу я опустил в кресло. Она была слаба, бледна и, несмотря на все наши с Одноглазым усилия, едва держалась в сознании. Я твердо решил не выпускать ее из виду. Опасность не миновала. У ее подчиненных больше нет причин миндальничать с остатками Черного Отряда. Да и сама Госпожа в опасности – исходящей не столько от Ворона или моих товарищей, сколько от нее самой. Она впала в глубочайшее отчаяние.

– Все пришли? – спросил я.

Присутствовали Молчун, Гоблин и Одноглазый, бессмертный Масло, в очередной раз раненный, и его постоянный спутник Крутой. Мальчишка-знаменосец Мурген. Еще трое из Отряда. И конечно, Душечка у Молчуна под боком. На Госпожу она старалась не смотреть.

Ворон с Горшком высовывались из-за стойки – пришли без приглашения. Ворон оставался мрачен, но, кажется, он взял себя в руки. Его взгляд не отрывался от Душечки.

Та выглядела страшно. Ее ударило сильнее, чем Госпожу. Но она победила. Ворона она игнорировала еще старательнее, чем свою противницу.

Между этой парой случилась стычка, и я кое-что подслушал, а именно реплики Ворона. Душечка очень явно выразила свое недовольство неумением Ворона привязываться к людям. Она не выгнала его – ни из своего войска, ни из сердца. Но он не смог обелить себя в ее глазах.

Тогда Ворон сказал несколько гнусностей о Молчуне, хотя и дураку ясно, что Душечка испытывала к тому лишь дружеские чувства.

Вот тут она действительно взъярилась. Я не удержался, подглядел. Душечка долго и бурно объясняла жестами, что она не приз в мужских играх и не принцесса из идиотских сказок, вокруг которой должны виться рыцари и совершать кретинские подвиги в ее честь.

Как и Госпожа, она слишком долго правила, чтобы стать теперь обычной женщиной. В глубине души Душечка оставалась Белой Розой.

Так что Ворон себя чувствовал неуютно. Ему позволили остаться, но дали ясный намек: чтобы вернуть право голоса, придется потрудиться.

Первой задачей, которую поставила перед ним Душечка, было наладить отношения с его детьми.

Мне было даже маленько жаль его. Он знал только одну роль – крутого парня. И сейчас эту роль у него отняли.

– Это все, Костоправ, – прервал ход моих мыслей Одноглазый. – Все. Большие будут похороны.

Большие.

– Мне вести собрание, как единственному офицеру в Отряде, или желаешь воспользоваться правом старшего из братьев?

– Давай ты.

Одноглазому хотелось тихо страдать. Мне тоже. Но нас оставалось еще десятеро в окружении возможных врагов. Следовало принимать решения.

– Ладно. Это официальный сбор Черного Отряда, последнего из Вольных Отрядов Хатовара. Мы потеряли командира, и первое, что должны теперь сделать, – избрать нового. Потом надо будет решить, как нам действовать дальше. Кандидаты есть?

– Ты, – ответствовал Масло.

– Я лекарь.

– Ты последний офицер, что у нас остался.

Ворон начал было подниматься со своего места.

– А ты сиди и молчи! – рявкнул я на него. – Тебя тут вообще нет. Ты дезертировал пятнадцать лет назад, или забыл? Ладно, ребята, проехали. Кто еще?

Молчание. Добровольцев нет. И в глаза мне никто не смотрит. Все знают, что я не хочу в капитаны.

– Есть кто против Костоправа? – пропищал Гоблин.

Ни одного голоса. Как чудесно быть всеми любимым. А быть меньшим из зол и вовсе замечательно. Я и рад бы отказаться, но устав этого не предусматривает.

– Ладно. Следующий пункт повестки дня – как ноги унести. Мы в котле, ребята. Стража опомнится очень скоро. Надо смыться, прежде чем они начнут искать козла отпущения. Выберемся мы – а что потом?

Никаких предложений. Мои братья были потрясены не меньше, чем стражники.

– Ладно. Знаю, что сделал бы я. С незапамятных времен одна из обязанностей хрониста – возвратить Анналы в Хатовар, если Отряд будет распущен или уничтожен. Нас уничтожили. Я предлагаю самораспуститься. Некоторые братья взяли на себя обязательства, которые заставят нас рвать глотки друг другу, как только минет общая угроза.

Я посмотрел на Молчуна. Он встретил мой взгляд твердо. Только подвинул табурет, чтобы оказаться между Душечкой и Вороном. Смысл поняли все, кроме самого Ворона.

Я назначил себя временным охранником Госпожи. Удержать этих женщин в одном войске надолго – дело немыслимое. Нам бы хоть до Весла вместе дотянуть. До опушки леса, и то счастье. Пригодится каждая пара рук. В худшем положении мы просто не могли оказаться.