Брендон Сандерсон - Браслеты Скорби

Тихая девочка кивнула:

— Я видела, как старейшина Ввафендал пробежала мимо моей комнаты для медитаций.

Квашим ухмыльнулась:

— Значит, она не будет за ними следить.

— Следить за чем? — не понял Ваксиллиум.

— За Оловянными Воротами, — пояснила Квашим. — Мы можем выбраться в город. Это будет даже легче обычного!

— Обычного? — переспросил Ваксиллиум, в ужасе переведя взгляд с Квашим на сестру. — Вы это уже делали?!

— Конечно, — подтвердила Тельсин. — В Поселке хорошей выпивки не найдешь. А вот через две улицы от него есть отличные пивные.

— Это ведь ты здесь чужак, — заметил приблизившийся Форч. Говорил террисиец медленно, взвешенно, будто каждое слово требовало обдумывания. — С чего вдруг тебя заботит, что мы уходим? Погляди-ка, ты никак дрожишь? Чего боишься? Ты же большую часть жизни прожил там.

«Это ведь ты здесь чужак…»

Почему у Тельсин всегда получалось втереться в доверие в любой компании? А он всегда оказывается в стороне?

— Я не дрожу, — возразил Ваксиллиум. — Просто мне не нужны неприятности.

— Он нас точно сдаст, — заявила Квашим.

— Не сдам, — буркнул Ваксиллиум, а сам подумал: «Уж точно не за это».

— Пошли! — скомандовала Тельсин и повела свою стаю через лес к Оловянным Воротам — так возвышенно именовалась всего лишь еще одна улица, на которую, впрочем, можно было попасть через каменную арку с высеченными древними террисийскими символами, обозначавшими все шестнадцать металлов.

За аркой начинался другой мир. По улице, вдоль которой выстроились горящие газовые фонари, плелись домой с нераспроданными газетами под мышкой мальчишки-газетчики, направлялись в шумные пабы рабочие. По-настоящему Ваксиллиум не был знаком с этим миром: он вырос в роскошном особняке, обитатели которого носили дорогую одежду и пили дорогие вина. Однако что-то в этой простой жизни взывало к Ваксиллиуму. Может, здесь-то он и разберется, что именно? То, что никак не удавалось разыскать и чем будто бы обладали все остальные, а он даже не понимал, как оно называется.

Четверо молодых людей поспешили вперед, минуя здание с темными окнами. Обычно в это время бабушка Ваксиллиума и Тельсин была еще здесь и читала перед сном. Террисийцы не выставляли часовых у входов в свои владения, но все-таки следили за теми, кто приходил и уходил.

Ваксиллиум остался на месте. Опустил глаза и, подтянув рукава одеяния, посмотрел на открывшиеся наручи метапамяти.

— Ты идешь? — позвала Тельсин.

Он не ответил.

— Ну конечно нет. Ты же не любишь рисковать.

Она двинулась дальше, увлекая за собой Форча и Квашим. Удивительное дело, но Айдашви задержалась и вопросительно глянула на Ваксиллиума.

«Я могу это сделать, — подумал он. — Ничего особенного в этом нет».

Ощущая, как звенит в ушах насмешка сестры, Ваксиллиум заставил себя присоединиться к Айдашви. Его замутило, но все-таки он пошел рядом, наслаждаясь ее робкой улыбкой.

— Ну и что приключилось?

— Э-э-э? — не поняла Айдашви.

— Почему бабушка отвлеклась от своих занятий?

Пожав плечами, Айдашви начала стягивать с себя террисийское одеяние. На миг Ваксиллиум ощутил потрясение, но потом увидел, что под ним обычная блузка и юбка. Одеяние девушка закинула в кусты.

— Я мало что знаю. Видела, как твоя бабушка побежала в Приют Синода, потом еще подслушала, как об этом спрашивал Татед. Что-то случилось. Мы как раз планировали ускользнуть сегодня вечером, и я решила, ну, ты понимаешь, что момент очень подходящий.

— Но если произошло что-то чрезвычайное… — проговорил Ваксиллиум, бросая взгляд через плечо.

— Это связано с капитаном констеблей, который пришел задать ей несколько вопросов, — пояснила Айдашви.

«Констебль?..»

— Идем, Асинтью. — Девушка взяла его за руку. — Уверена, твоя бабушка быстро разберется с чужаком. Возможно, она уже идет сюда!

Ваксиллиум замер.

Айдашви смотрела прямо на него, и, глядя в эти живые карие глаза, было трудно соображать.

— Идем, — повторила она. — Выбраться из Поселка в город — не такое уж и преступление. Разве ты сам не прожил там четырнадцать лет?

Ржавь!

— Мне надо… — начал Ваксиллиум, отворачиваясь к лесу.

Затем нырнул в заросли и помчался назад, к Приюту Синода. Потрясенная Айдашви смотрела ему вслед.

«Теперь она будет считать тебя трусом, — заметил внутренний голос. — Они все будут так думать».

Проехавшись по земле, Ваксиллиум с колотящимся сердцем затормозил под окном бабушкиного кабинета. Прижался к стене.