Владимир Поселягин - Жнец [litres]

– Понял, я дам приказ особисту госпиталя, он посмотрит списки личных дел раненых. Так что за личное дело?

– Меня учили на хирурга, частным образом, на дому, но я легко могу сдать экзамены в университете и получить диплом. Просто не успел. Практика мне нужна, готов ассистировать в свободное от службы время.

– Покажите руки, – велел врач и, осмотрев их, хмыкнул: – Руки хирурга, бережёте, чистые. Кто учил?

– Профессор Кривицкий. И откровенно признаюсь: я учился на патологоанатома и интересовался судебной медициной, но готов и с живыми поработать. Опыт мне нужен.

Коршунов задал несколько вопросов по теме, проверяя уровень моих знаний, и остался доволен. Мало того что зенитчик, так ещё и помощник. Можно как резерв использовать. Естественно, до самостоятельных операций он меня не допустит, а вот ассистировать – почему бы и нет, чтобы других врачей освободить.

Главврач ушёл, передав документы на моих людей своему заму, который оформит нас на довольствие, а я пошёл познакомиться с сержантом Фёдоровым, и он легко подтвердил, что уходит под мою руку, так что у меня почти что полноценная батарея. Вместе мы пошли осматривать позиции, которые готовил Лосев. Оказывается, сержанты были знакомы, общались как приятели. Лосев, как я и думал, отлично разместил зенитки, и сейчас все бойцы из новичков активно работали лопатками, готовя капониры для них. Отдав сержанту несколько распоряжений, я проверил стоянку: Пряхин справился, молодец. Потом я вернулся в госпиталь и нашёл особиста. Его обо мне уже предупредили, и он провёл меня к себе, будем подыскивать нужных специалистов.

Бойцов я себе отобрать смог, четырёх – двух наводчиков и двух командиров, теперь нужно лично пообщаться с ними, тем более на днях их выписывают. Поэтому застолбить их надо. Думаю, Лосева командиром взвода назначить, он отберёт себе и командиров, и наводчиков, а на остальные зенитки я подберу людей, в принципе, есть подходящие. Надо ещё разок с особистом поговорить.

Не успел я отойти от землянки, где располагался особист, как на меня налетела фурия и, визжа, повисла на шее, болтая ногами. Да и я тоже радостно её обнимал за приятные округлости. Это оказалась Аня Фролова, та военфельдшер, с которой мы из немецкого тыла выходили. Мы оба обрадовались встрече, хотя я даже не думал об этом, а ведь мог, госпиталь у нашей армии один, это медсанбатов много. Сегодня Аня работать мне не даст, тем более она после дежурства, есть личное время, вот и потащила к себе, хотела узнать, какие у меня события произошли с момента нашего расставания, ну и свой ворох новостей явно стремилась выложить. Делать нечего, пришлось идти. Медсёстры хихикали, видя наши обнимания, Аня же не обращала на это внимания, просто искренне радовалась встрече.

Прошло три недели, сегодня двадцать восьмое июня, и началось сражение за Смоленск. Раненые валом пошли. С того дня, как мой взвод прибыл для охраны госпиталя, особо ничего не изменилось. Правда, три раза пришлось переезжать и часто отправлять зенитки в сопровождение транспортных колонн, но такая работа. Не знаю, везение это или нет, но за три недели ранили всего четырёх бойцов. Все из новичков, и лечились тут же, в госпитале, уже скоро должны вернуться в строй, ко мне во взвод. Гордеев проявил себя хорошим хозяйственником, на днях должность батарейного старшины получил, а до этого неделю стажировался у госпитального интенданта. Все установки в порядке, служба идёт. Да ещё как идёт! Сколько раз не давали отбомбиться, три сбитых и семеро подбитых на нашем счету. Неплохо, на мой взгляд. Я совмещал должности командира зенитной батареи и врача. Орудие Фёдорова всё же приписали мне, и теперь я уже официально командир зенитной батареи, как и записано в удостоверении. Более того, за защиту госпиталя, по представлению главврача, я получил звание лейтенанта. Более того, за наши боевые действия мы с Лосевым были представлены не только к повышению в звании, но и к наградам, оба получили по медали «За отвагу». Причём не за мост, за него ничего не было, а за тех двух сбитых «юнкерсов», когда мы прикрывали батальон. Мы ещё тогда от комдива сбежали. Это Романов расстарался с наградами. Он, как и в прошлой моей жизни, снова сгинул в Могилёве, но, даже окружённый, ещё три дня держался. Бойцы мои переживали. Напомню, они оттуда были. Остальные бойцы, прошедшие со мной сражение за мост, по моему представлению были повышены в звании до ефрейторов. Пряхин тоже.

Лосев, получив старшего сержанта, теперь взводом командует. Вторым взводом – другой командир, из тех, кого я из госпиталя сманил, старший сержант Гореев. Оба командира вполне на своих местах, командиры зениток тоже. Пришлось установку Фёдорова тоже на машину ставить, а техники нет, не пряхинскую же машину брать. Так я изобразил, что нашёл три брошенные машины, достав их из браслета, ну и оформил на мою батарею. Одна пошла для зенитки, две другие – как машины обеспечения, за боеприпасами их гонял, но чаще медики использовали для перевозки раненых. Транспорта не хватало, поэтому я и не жлобился. Новички за это время окрепли, заматерели и мало уже чем отличались от фронтовиков, да и были они, считай, уже опытными бойцами. Я совмещал командование батареей с работой хирурга. Первую операцию мне доверил главврач после того, как я ассистировал ему. Он смотрел за моими действиями, потом две недели погоняли меня по разным операциям, а потом я работал сам, и мне ассистировали. То есть проверку у врачей я полностью прошёл, и медики искренне считали меня своим коллегой, который по недоразумению застрял в зенитчиках. Главврач сказал, что по сравнению с теми, кто приходит сразу из института, я крепкий середнячок. Я же практике был доволен, видел, как растёт мой опыт хирурга.