Фёдор Быханов - Сильнее пламени

Кроме, разве что, совершенно категоричного заключения при расставании с последним из медиков:

— Печень у Вас, к сожалению, ни к чёрту. Долго с такой не протянуть.

При этом никто из обследовавших его специалистов, даже не поинтересовался:

— Причинами столь резкого ухудшения здоровья?

Потому, что появился особый профессиональный опыт после недавнего пожара на химическом заводе. Когда таких как он — желтолицых людей, жалующихся на состояние здоровья, стало появляться на приёмах у специалистов всё больше и больше.

Но, даже принимая их, обские медики продолжали действовать с привычной своей оглядкой — на прежние приоритеты:

— Когда, закамуфлированные «под естественные» заболевания, диагнозы пациентам диктовались исключительно чувством личного самосохранением и выживания в сложившейся обстановке, а не действительным состоянием их здоровья.

Одно могло утешить Бориса Круглова:

— Не только на нём «почили в бозе» все остальные заветы, памятной лишь по старинной легенде, «Клятвы Гиппократа», после нынешнего всеобщего доминирования «платной медицины на душу населения».

В чём уже не нужно было дополнительно убеждать Бориса Ивановича, особенно после его дополнительных хождений по кабинетам друзей и коллег Артура Беликова.

При очередной личной встрече с приятелем из городской больницы, как всегда, состоявшейся в служебном помещении завхоза, Артур Юрьевич, словно подвёл итог последних недель их общения.

Разливая по стеклянным мензуркам, разбавленный водой из-под крана, медицинский спирт, он довольно грустно заметил:

— И без таблеток прожить можно, сколько Бог велит.

Гость молчал, ожидая последнее «прости» от приятеля.

И дождался:

— В нашем-то с тобой возрасте, Борис, если у человека ничего не болит, значит, он уже помер!

И только в одном-единственном месте вызвало неподдельный интерес состояние здоровья опального журналиста. Когда о нём, несмотря на всю предпринятую Кругловым и Беликовым, «конспирацию» всё же пошли слухи в кругах, где всё тайное тут же становится явным: в управлении химического завода.

А ещё конкретнее: в Службе безопасности оборонного предприятия, официально называемой отделом режима и охраны.

Её руководитель, прежде покаявшийся перед директором в серьёзном промахе, допущенном сотрудниками в отношении, эвакуированного с пожара, неугодного им журналиста, теперь же постарался исправить свою недоработку в качестве человека, обязанного обеспечить сохранность тайн и коммерческих интересов.

О чём он и поспешил лично доложить академику Дмитрию Окуневичу, как о выполнении «особо важного задания».

— С хозяевами средств массовой информации убедительнейшим образом поговорил и теперь никто из них даже на пушечный выстрел не подпустит этого проходимца, а не то, чтобы начать публиковать его заметки! — появившись в директорском кабинете Дмитрия Сергеевича, подробно рассказал он академику. — Всё же авторитет у нас теперь, пожалуй, стал более весомым, чем было прежде, при серьёзной-то поддержке сменившейся администрации города.

Только вовсе не это было основной «позолотой» для исключительно горькой пилюли вынужденной откровенности.

Главное своё сообщение Виталий Павлович сегодня приберёг для директора напоследок.

Подобострастно пережив благоговейное созерцание, всё ещё недовольной мины на лице шефа, особист, затем, расстарался изменить настроение Дмитрия Сергеевича.

И сумел-таки растопить этот лёд отчуждения, возникший между ними после серьёзного промаха Виталия Бокарева и его людей.

— Судя по всему, недолго журналюге землю топтать, — произнёс он не без своеобразного триумфа. — Вне всякого сомнения, сам вскоре загнётся, когда кончится действие, полученного у нас в Медсанчасти обманным путём, дорогостоящего противоядия — антидота.

Умирать всегда неприятно.

— Особенно, если грядущая безжалостная смерть подступает исподволь — медленно, но верно, поселившись в ослабленном химическим воздействием организме, — стал понимать всю безысходность своего нынешнего положения Борис Круглов.

И он имел все основания так судить даже без официального на его счёт медицинского заключения.

Внимательно, как обычно, просматривая местную прессу, он уже обратил внимание на некоторый нюанс.

Заключался он в участившихся на их страницах публикациях соболезнований в чёрных рамках — родным и близким горожан, безвременно скончавшихся в последние месяцы: