Екатерина Соболь: Сердце бури

Красавец обвел всех взглядом, наслаждаясь произведенным впечатлением. Он был одет в золотистый костюм с пышным кружевным воротником – на мой взгляд, довольно безвкусный, но, может, там, откуда эта птица к нам залетела, все так ходят. Я думала, красавец сейчас скажет, что слышал про наш постоялый двор и желает отведать блюд знаменитого повара, но он молча пошел к нам, и только тут до меня дошло: что-то с этим парнем не то. То, что он появился из воздуха, меня не смутило, – мало ли что люди после возвращения Сердца умеют! Но пугающим было ощущение силы, которое от него исходило, – казалось, воздух вокруг парня звенит и искрится, словно это вовсе не человек.

– Привет, мордастый, – сказал этот подозрительный тип, остановившись напротив Свана, и его голос, низкий и мужественный, тоже подошел бы Маурису Шевалье. – Ты тут, я смотрю, не скучаешь.

Я недоуменно посмотрела на Свана – скулы у него были широкие, но мордастым я бы его точно не назвала. Но Сван вглядывался в поддельного Мауриса Шевалье, и вдруг его глаза расширились.

– Хью, – выдохнул он.

Мне захотелось рассмеяться – Сван, конечно, изменился за этот месяц, но поверить, что его хилый братец-коротышка превратился вот в это великолепие, было уже чересчур. Но красавец расплылся в самодовольной улыбке и кивнул.

– Ага. Самую малость подправил себе внешность, чтобы быть уж совсем неотразимым. Я теперь еще и не такое могу, гляди! – Красавец вскинул унизанные разноцветными перстнями руки. – Пусть этот убогий клоповник станет покрасивее, а то мне тут даже стоять противно. Оп!

Все вокруг начало меняться – стены раздвинулись и вытянулись вверх, зал стал неправдоподобно огромным, а мебель теперь была, как на картинке из старинной книжки: выгнутые спинки стульев, все в позолоте, пол устлан пушистым ковром. Хью – приходилось поверить, что, видимо, это все-таки он, – жадно смотрел на Свана, будто ждал восхищения, но тот замер так же испуганно, как и остальные. Это было, конечно, волшебство, но какое-то жуткое.

– Думаешь, мне без тебя нечем заняться? – раздраженно спросил Хью. – Но раз уж ты позвал меня, так и быть, разрешаю тебе присоединиться. Смотри-ка, а ты похудел. Стал еще страшнее, чем был. Ну ничего, еды у нас теперь будет завались.

Сван замер. В присутствии брата он сразу сжался и как будто стал ниже ростом. Я со страху крепче вцепилась в его локоть.

– Хью, – хрипло сказал он. – Почему ты в таком виде?

У красавца вытянулось лицо.

– И все? – неприятным, резким голосом спросил он. – И это все? Никакого «Я так рад, что тебя не прикончил Освальд», «Какое счастье, что ты теперь на такое способен», «Как здорово, что ты пришел за мной»? Нет?

Хью огляделся, будто призывал всех в свидетели своего возмущения.

– А вы чего такие хмурые? – с фальшивой улыбкой спросил он. – Ну я вас развеселю. Пусть у всех тут появится куча денег!

С потолка посыпались золотые монеты. Все вскрикнули, закрывая головы. Когда монеты перестали падать, никто их не подобрал. Мы люди простые, но понимаем: когда деньги внезапно с потолка сыплются, это не может закончиться ничем хорошим.

– Что ж вы за существа, людишки, – поморщился Хью. – Вечно все не так, хоть луну с неба достань! Кстати, вот, если уж она вам нужна. – Он щелкнул пальцами, и серебристый свет на улице превратился в обычный солнечный, а на ладонь ему упал серый шарик. – Вот она, луна. Пришлось ее уменьшить. Хотите на память?

Все попятились. Хью швырнул камень на пол, и тот с глухим стуком покатился по полу.

– Хью. По… – Сван перевел дыхание и начал заново: – Пожалуйста, скажи, что ты не сделал чего-нибудь ужасного, чтобы вот это все… Вот этому научиться.

Синие глаза Хью сузились.

– Почему, если у меня дела в кои веки идут в гору, сразу такие мысли? Потому что я веселюсь, вместо того чтобы тебе сопли вытирать? Ну же, ты что, не впечатлен тем, что я могу? – На все столы прямо из воздуха вдруг шлепнулись блюда, полные еды. – Вот, ты же любишь поесть, налетай!

– Ты знаешь, где отец? – вдруг спросил Сван.

– Скажем так: у него есть время подумать над тем, что отец из него хуже, чем из Освальда, – ухмыльнулся Хью. – Мы теперь всем в Хейверхилле сможем отомстить – зря они над нами смеялись. Идем. Да мне теперь даже идти не надо! Я, как волшебник, куда хочешь могу сразу попасть.

– Ты кому-то навредил, – выдавил Сван, и это был, кажется, не вопрос.

– И что с того? – разозлился Хью. – Какая разница? Все теперь мое. Наше. И это справедливо. Мы – великие братья Кэмпбеллы, избранные, Барс же показался нам! В этой истории мы главные, Генри просто влез в последний момент, а теперь ему все достается!