Екатерина Соболь - Сердце бури

– Все с собой. – Генри обшарил карманы и бережно достал мятый кленовый листок, который упал на него в саду Хью.

– Тебе стоит пересмотреть свои расценки за спасение королевства, – сказал Освальд.

– Я охотник, – фыркнул Генри, убирая листок. – И всегда налегке, так меня папа воспитал.

Освальд расхохотался и похлопал его по колену.

– Никогда не меняйся, – с чувством сказал он. – Ну все, иди, тебя ждут.

Генри покачал головой:

– Давай хоть один раз за два месяца посидим спокойно? Времени у меня теперь навалом.

– Еда в шкафу, – фыркнул Освальд.

Генри немедленно кинулся туда и набросал на тарелку лучшей еды на свете: соленой рыбы с сухарями.

– Голодный блеск у тебя в глазах освещает комнату, как фонарь.

Так они и си дел и пару часов, подбрасывая в огонь мох и дрова, пока свет за окнами не побледнел. Весной всегда рано темнеет, и когда солнце село окончательно, Генри поднялся. Слов между ними не осталось, но Генри это не тяготило, и отца, кажется, тоже, – есть моменты и люди, для которых никаких слов не хватит. Генри обнял Освальда, нагнувшись к креслу, и зашагал к двери. Странник все это время дремал, лежа на диване в углу комнаты, и теперь подошел к нему.

– Не хочешь оглянуться? – спросил он, но Генри с улыбкой покачал головой.

«Мы с отцом – не из тех, кто оглядывается», – подумал он и взял Странника за руку.

Они перенеслись на мраморную лестницу, ведущую во дворец, и вот здесь, в полутемном саду, Странник сказал:

– А вот теперь – все. Пришло время попрощаться, Генри.

Странник вздохнул и с улыбкой посмотрел в сторону крепостной стены. За ней начинались десятки дорог, которые дальше превращались в сотни и тысячи, и на каждой можно было встретить его. Но только Генри знал о том, что Странника можно встретить, даже не выходя из дома, даже там, где нет дороги, даже там, где ты совсем один.

– Надеюсь, мы еще увидимся, – задумчиво сказал Странник. – И надеюсь, это случится очень, очень нескоро.

– Ты был самым лучшим наставником, – ответил Генри.

На лице Странника проступила самодовольная мальчишеская ухмылка.

– Я же тебе говорил! Пока, Генри. – Он хлопнул его по плечу. – Я честно старался придумать красивые прощальные слова, но ничего не вышло, поэтому я просто красиво надену капюшон. Будете записывать эту историю, так и напишите: «Он непринужденным жестом набросил капюшон и ушел в ночь, полную запутанных дорог и удивительных жизней, которые подходят к концу».

Так он и поступил. Генри смотрел ему вслед, пока Странник не дошел до крепостной стены и не шагнул прямо сквозь нее. Он мог бы исчезнуть и сразу, но больше, чем эффектные появления, волшебники любят только запоминающиеся навсегда прощания.

В королевской столовой было очень светло, но направление этого света казалось каким-то странным: он шел от чего-то яркого, лежащего на полу в центре комнаты. Пару секунд Генри моргал, как сова, которую вытащили на свет, а потом сообразил, что происходит. Огромную люстру, висевшую посреди потолка, спустили на пол, а рядом с ней, удобно сложив ноги под бесформенным платьем, сидела Агата и с увлечением поочередно откручивала стеклянные шарики на люстре, пересаживала внутрь болотный огонек из склянки и закручивала обратно. Рядом с ней на полу лежала сумка, доверху наполненная пустыми бутылочками и коробочками от огоньков. Придворные за столами ели, болтали и на Агату не смотрели – похоже, она занималась этим уже давно, и зрелище им приелось.

– Полдня их набирала, да? – спросил Генри, и Агата с мрачной улыбкой кивнула ему.

Лицо у нее было счастливое.

Генри пошел к королевскому столу, радуясь, что во дворце принято есть долго, особенно по таким торжественным поводам, и они еще не закончили. Король с королевой наперебой что-то друг другу рассказывали, и Генри подумал: «Да уж, за десять лет скопилось немало новостей». Эдвард сидел рядом, низко съехав на стуле, и наблюдал за ними, как зверь, который готов тут же куснуть, если на него нападут. Перси задумчиво обгладывал яблоко, наслаждаясь, кажется, просто тем, как зубы вонзаются в холодную мякоть.

– Да нет, что ты, никто не обижал бедную вдову, – говорила королева, когда Генри сел на свое место. – Тем более, я хорошо изучила лечебные травы, а они же чаще всего и ядовитые, зависит от крепости настоя, и люди в деревне, видимо, побаивались, что я могу их отравить, если они меня заденут. А вообще они меня полюбили. Называли «белой леди» из-за цвета волос. Я учила их детей читать, писать и красиво вести себя за столом. Мир за стеной оказался совсем не таким жестоким, как нам внушали.