Сергей Малицкий - Достояние павших

Дым еще стоял под сводами покоев, но даже запах паленой плоти почти не ощущался. Сожженный в секунды распятый осыпался пеплом, и только продолжали тлеть обрывки веревок, удерживающих еще несколько секунд назад смельчака на пыточной доске. На потемневшей поверхности отчетливо выделялся белыми линиями странный рисунок, как будто на огненную тень казненного легла скомканная белая сетка.

– Что это? – спросил, указывая на линии, Дабх. – Что в нем было?

– Это нельзя извлечь, – помотала головой Алаин. – Олс уже пытался. Изрезал этому смотрителю все лицо. Это какая-то видимость, не более того.

– Не дождались? – прозвучал над пеплом незнакомый голос, и у доски соткалась мглистая фигура. – Впрочем, я сам виноват, надо было предупредить.

– О чем предупредить? – попятился Дабх.

– О том, что убивать смотрителя не следует! – отчеканил призрак и добавил. – Правда, я так и не выяснил, как ему сохранять жизнь, он умирает когда захочет, поскольку и приходит от мертвых, но можно было бы попытаться… Впрочем, он еще придет. И не раз… А ты молодец… – призрак заклубился возле побелевшего от ужаса мальчишки. – С каждом разом становишься все сильнее и точнее.

Ран что-то попытался сказать, но словно подавился собственным языком и повалился на каменный пол без чувств.

– Удачное приобретение, – засмеялся призрак. – Ты порадовала меня, Алаин.

– Я служу Дайреду, великий Олс, – поклонилась Алаин.

– Зачем он нам здесь живым? – прошептал Дабх. – Для чего нам нужен этот смотритель живым?

– Ты опять торопишься, Дабх, – покачал головой Олс. – Я ведь как-то уже говорил тебе, что если его убить, он вернется.

– Нечему возвращаться! – замотал головой Дабх и махнул полой котто, отчего часть пепла развеялась. – Нечему! А если вернется, он вновь обратится в пепел!

– Святые угодники, – засмеялся Олс. – Алаин, ну сколько можно? Открой секрет отцу, кто такой этот неуспокаиваемый смотритель, которого следует бросить в темницу, чтобы он там гнил, а не ходил следом за нами по пятам.

– Это Хранитель, – объяснила Алаин. – Скорее всего это хранитель мира, которого уже нет. Хранитель Мэлата. Весь его мир за гранью смерти, он канул в пропасть, небо обрушилось над ним после того, как великое дерево Мэлата было срублено братом Дайреда Аской как раз ножом Дайреда, но хранитель никак не успокоится. Будучи убитым, он подбирает мертвую плоть, вдыхает в нее жизнь и снова приходит в том же обличье или же в обличье противоположного пола. И будет так приходить, пока разоренный остров, пепелище Мэлата мерцает в вечном холоде и вечной смерти. Но, главное в том, что он все помнит. Вспоминает не сразу, но все помнит. И ничего не прощает.

– Он все помнит? – обескуражено прошептал Дабх.

– Ну, ты не огорчайся, – рассмеялся Олс. – Мы же не стоим на месте? Толку-то от той памяти… О чем ты хочешь еще спросить, Дабх?

– Откуда он берет силы? – спросил Дабх. – Служит ли он кому-нибудь? Что означает его появление?

– Попробую ответить, – заколыхался, расплываясь, Олс. – Насколько мне известно, он никому не служит, но может служить. Или, скажем так, помогать. Как ты догадываешься, нам он служить никогда не будет. Так что, оставь свои мечты. А вот его силы и появление…

Призрак заколыхался и как будто задумался.

– Что это значит? – повторил вопрос Дабх.

– Почти ничего, – ответил Олс. – Великий считает, что где-то в Талэме хранится живая частица вечного древа.

В тот же день в чумном бараке на окраине Рича зашевелилась одна из умерших с утра девушек. Мор в городе пошел на спад, цепь стражников, окружающая зараженные кварталы, сделала свое дело. Мертвые умирали, не забирая с собой новую подать, но и уже пораженных мором хватало на много костров. Когда распорядитель, один из немногих, кто не заинтересовал своей персоной страшную болезнь, зашел в мертвецкую, чтобы зацепить багром новую порцию плоти для погребально костра, эта девушка уже сидела на куче тел и рассматривала что-то в собственных руках, черные пятна с которых сходили на глазах. Кажется, это был небольшой нож с каким-то белым украшением на гарде.

– Отошла или… отошла? – пробормотал, приглаживая вздыбленные волосы, распорядитель, но ожившая не удостоила его ответом. Она с трудом сползла с кучи, ощупала кровавую отметину на плече, которую оставил багор распорядителя, покачнулась и пошла к баку с горячей водой, где принялась черпать эту воду и лить из ковша ее себе на руки, на лицо, на голову, на одежду, тут же сдирая ее с себя и поглядывая на кучу только что прокипяченного тряпья.