Ирина Лазаренко - Хмурь

– Никто по доброй воле не стал бы делать этого, если бы знал, что придется испытать, – продолжает Чародей. – Это как будто твоя кожа стала большой-большой, она охватывает весь мир, каждый миг её что-то кусает, чешет, тянет и протыкает, со всех сторон, без остановки и передышки, и ты не можешь перестать чувствовать всё, что случается там, повсюду. Каждый миг. Ты не можешь закрыть глаза, уснуть, уйти. Через долгое-долгое время мне удалось только погрузиться в сумрачное состояние, не сознающее себя, своих чувств, своей кожи, что стала такой большой. Превратиться в… машину, которая лишь передает то, что происходит вокруг. Как варочьи поливалки, по которым течет вода. События мира были моей водой, а я – желобом. Всё это, конечно, произошло из-за того, что мои ученики оказались алчными и ненадежными. Вместо того чтобы закрепить удачу, превратиться с орудие справедливости, стать сильнее рядом друг с другом, они бросили меня и кинулись в солнечный мир, делить крохи. Те крохи власти, которые считали принадлежащими им…

– Очень даже хорошо, что чароплёты перебили друг друга, – выплевывает Птаха. – Вы ж сами и были злом… а теперь мы – зло, потому что эта сила – она просто гадость какая-то! Она ж может убивать людей гроздьями! Вот так легко!

Птаха щелкает пальцами. Щеки у неё горят, глаза горят, косынка висит почти на шее. Загляденье.

Чародей смотрит на неё таким странным взглядом, таким уничижительно-раздевающим, что мне хочется сломать ему нос.

– Это ты можешь убивать людей вот так легко, – он тоже щелкает пальцами, сухими и корявыми, как узловатые ветки дерева, долго не видевшего влаги. – Чары – только способ, которым ты воспользовалась.

– Твою мракову душу, всезнайка, – говорю я Чародею и вижу краем глаза, как съеживается Медный. Не понимаю, чего он боится. – Ты не мог оттуда как-нибудь проще подать нам знак обо всем этом, а? Обязательно нужна была вся вот эта беготня, все эти жуткие события, всё это потерянное время…

Да, отвечаю я себе, обязательно. Чароплёты не оправдали надежды и доверия, вместо них должны были вырасти другие люди, способные ходить в Хмурый мир и, что важнее, принимать решения. Прежний я, только получивший ножны, не бросился бы через все земли края вытаскивать спятившего старикашку из мраковой задницы, куда он сам себя засунул. Прежний я просто ошалел бы от такого поворота событий и больше не приблизился бы к Хмурому миру никогда. Я бы в наемники пошел и там постепенно спятил от понимания, что, где и почему застряло.

– Обязательно, – жестким эхом повторяет мои мысли Чародей. – Я не мог оттуда поведать явно о своем положении, о чужом – да, но не о своем… как ты не можешь скомандовать своему сердцу стучать быстрее, ты способен лишь создать условия, при которых оно застучит. Кроме того, я не помнил всего этого, я жил в полубессознательном состоянии уже многие годы – пока вы не выросли, не стали так рьяно активничать и задавать множество неожиданных, сложных вопросов. Так что самое главное – в вас, не во мне. Вы должны были пройти через все эти воспоминания, чувства, понимания и осмысления не для того, чтобы найти меня, но чтобы найти себя, которые могут найти меня!

– Ну и зачем всё это было, если ты ничего не пытаешься делать? – огрызаюсь я. – На кой мрак мы тебя вытащили? Вон, посмотри в окно, солнце уже прячется за Пса, и небо становится красным, на берегах творины набираются силы и злости, энтайцы лютуют в своих испытариях, их так никто и не сжег, никто пальцем не пошевелил, чтоб наказать энтайцев, наказать земледержцев, остановить вот это всё! Мы тебя спасли – ну, здорово и как красиво, давай теперь, спасай всех остальных, могучий и ужаснейший!

Он долго молчит, так долго, что солнце успевает исчезнуть за Псом почти полностью, а потом решительно заявляет:

– Нет.

Кровь бросается мне в лицо еще прежде, чем голова понимает это «Нет».

– Люди и варки должны приучиться действовать сообща, иначе у них никогда не получится найти мир между собой, – Чародей отлипает от камина и принимается ходить туда-сюда по комнате. – А объединиться они могут только перед существенной угрозой, они должны всерьез, до кишок перепугаться и переосмыслить свои ценности, им нужно понять: никому не выстоять в одиночку. Все их тихие планы – использовать энтайцев, прибрать к рукам соседние земли – они ничего не стоят в разрозненности. Пускай же люди и варки увидят, как много на свете есть творин, и как много они могут принести горя и ужаса, если все земли края не соединятся в единый кулак, настоящий, а не собранный из хитрости и лжи!