Елена Маврина - Твердыня грёз

На третьи сутки солнце вернуло себе власть. Яркие лучи утра согрели продрогшую в ненастье природу. После обеда бабушка отправила Горана за пятнистыми грибами для теста. Она желала заставить его шевелиться, а не погибать на кровати от ядовитых переживаний. Не без упрямства Горан взял лукошко и поплёлся через огород в балку.

На холме начинался широколиственный лес. Горан преодолел кустарниковый подлесок; оставив за спиной заросли бузины и облепихи, понуро ступил в земли безмолвия. Над головой полыхали золотые кроны вязов, ясеней, кленов и дубов, создающих иллюзию янтарных шпилей града. Горан сохранял гордую осанку, но угрюмые мысли омрачали погожий день. Лесной воздух оседал во рту горечью гнилых трав и трухлых веток. Ноги сами несли к озеру.

Яруга – небольшое селение, жители которого мало общались между собой. Таков нрав Бескравии: трудолюбивый, строгий, молчаливый. Все праздники и быт в восточных провинциях переплетены с посевными работами и урожаями. Нарядные одежды Горан впервые увидел в Янтарном граде. В Бескравии ремесленник считался благороднее ювелира. Здесь любовались красотами природы, а не театральными представлениями. Тень чернолесья лишала каждого ребёнка любопытства с пеленок. О дружбе никто не говорил, существовала лишь взаимопомощь и общее дело яровых хлебов. За лето солнце выпекало земли селения до подгоревшей корки, словно пшеничные ломти в духовой степи.

Горан остановился у кромки сонного озера. Жизнь разрушена. В Яруге его ожидали лишь ежедневные заботы о полях, огороде, своевременном дожде и ураганных ветрах. Горан взглянул на своё отражение. Печаль глаз делала серую гладь унылой картиной несчастного человека. Над головой пугливо вспорхнули птицы.

«Вот так встреча!» – задиристый голос обрушился наигранным смехом.

Горан очнулся от раздумий. Повернул голову. С бугорка по грязи к нему шагали трое подростков. Он с трудом узнал в них повзрослевших ребят, с которыми когда-то ходил в школу. Погодки братья Тукановы и широкоплечий Улакач. Чёрные волосы, смуглые лица. Крестьянские работы закалили в них дюжую силу. Коренастые фигуры напоминали мешки, что катились сбить его с ног.

Горан покосился на своё пустое лукошко, затем робко отошёл от воды.

– Мы тебя сразу узнали, – произнес Улакач, останавливаясь. На его широком теле чернел меховой тулуп. Широкие штаны свисали с высоких сапог. – Тощий зяблик. Тебя, видать, не кормили в граде?

Кудесник осмотрелся, выискивая пути к отступлению. Братья стояли по бокам от него, потирая кулаки. Недоброе предзнаменование, но он надеялся договориться.

– Аппетитом вы всегда отличались.

Братья переглянулись, взвешивая хмуро: льстит или насмехается? Глаза, нос, губы умещались на их круглых лицах с маленькими подбородками по центру, словно на блюдцах.

Улакач, сын коваля, сговорчивостью отличался слабо. Горан должен был понимать это, когда пять лет назад обманом убедил злопамятную троицу пойти с повинной к управителю селения. За краденые арбузы их отчитывали прилюдно, а дома задали трепки. Горан тогда проучил обидчиков за тумаки и насмешки, но сегодня усомнился в оправданности наказания.

– И как? – ухмыльнулся приземистый Йом. – Вспорхнул в твердыню грёз?

Братья рассмеялись, наблюдая за безропотной жертвой. Горан молчал, исподлобья погладывая на мальчишек, в общем труде с которыми судьба теперь распорядилась ему вырасти и состариться. Малым ребёнком он намеревался оседлать одного из дозорных Замка Воителей, орлиноподобного Луту, и прилететь в Яругу с волшебным значком стражей Алефы на груди. Сейчас Горан стоял в старой безрукавке деда поверх поношенного костюма, и под ключицей его синела неровная латка.

– Надо ему помочь, парни. – Улакач опустил свою тяжелую ручищу на плечо Горана. – Тяните его к срыв-камню.

Горана толкнули в спину. Он качнулся, но с места не сдвинулся.

– Упрямишься? – Улакач щурил узкие глаза, нервничая в предчувствии сопротивления.

– Вам троим неприятности ни к чему. Напакостите, а потом Йом обо всём расскажет родителям. – Младший из братьев прервал увещевания Горана возгласом. Кудесник развел руки в стороны. – Вы и в прошлый раз не хотели меня избивать, – невозмутимо уверял в обмане, оглядывая Тукановых, – но Улакач решил доказать бесстрашие. – Нире, вспомни, как ты отговаривал, как мудро предвидел последствия. И та кража… Арбузы вообще зелеными оказались – спор людям на смех. А я разбудил в вас совесть. Ваше покаяние затмило омерзительность воровства. И вообще, – храбрел кудесник в выдумках, – вы всегда восхищались моим талантом убеждать людей. Зависть – побочный эффект тугодумия…