Андрей Белянин - Орден бесогонов

То есть в массе преобладали тёмные тона. Хотя большущие шестиярусные хрустальные люстры, целых шесть штук, разумеется, спасали положение. В заметно спёртом воздухе курились ароматы жареного мяса, крепкого алкоголя, женского пота и почему-то собачьей или козлиной шерсти. Не знаю, может, мне так показалось. Но точнее стоило бы спросить у Гесса, у него нюх!

В самом зале веселилось и рыдало полным-полно гостей! На первый взгляд не менее двух-трёх сотен! Кого тут только не было – черти, ведьмы, упыри, зомби, вампиры, колдуны, бесы и любая другая нечисть всяческих мастей и конфигураций. Перечисляю, как вижу.

Уроды, жуть, красавцы, калеки, знойные женщины, картавые юноши, зверообразные старухи, кто в гное, соплях, грязи, струпьях, кто нарядно и модно одет, а кто и в последних лохмотьях. Усатые, волосатые, лысые, рогатые, клыкастые, в шерсти, непарнокопытные, на одной ноге, ползающие, расползающиеся – вот абсолютно всякие!

Нечисть всегда разнообразна, считается, что дьявол не любит обычный порядок вещей, предпочитая упорядоченный хаос. Нам кланялись, выражали своё почтение, улыбались, предлагали выпить, присесть за столик, послушать Стаса Пихайлова, даже откровенно заигрывали. Почему?

Я же отлично видел их сквозь любые личины, хотя они, наверное, не особенно и скрывались.

Да, лысина Сократова, они все были абсолютно убеждены, что человек не может их видеть! Даже обычно вежливый Гесс счёл подобную наивность оскорбительной, чисто для профилактики и озарения откусив пару лысых хвостов с кисточками. Кусь вам, и всё!

– Собака дьявола?! – наконец прозрело почтенное общество.

Оплакиваемый родственниками мертвец перевернулся в гробу со спины на бок, вывернув шею, только чтобы посмотреть на профиль моего добермана. Брачующиеся жених и невеста резко оторвались от горла друг друга, чтобы воочию сравнить собственные клыки с клыками моего пса. По любому раскладу это дело было не в их пользу. Остальные просто замерли, как в финальной сцене бессмертной пьесы Гоголя. Я имею в виду «Ревизора».

– Тео и Гесс! – громко объявила Якутянка, сбрасывая роскошную шубу на пол и оставаясь абсолютно голой, кроме высоких ботфорт и алмазов в серебре на белом теле.

С трудом выровняв дыхание, я подумал, что у неё, видимо, самая совершенная из всех женских фигур, которые мне только доводилось видеть как в реальности, так и в мировом искусстве. Да, мы образованный народ, на факультете философии учат всему, а мировая история искусства теснейшим образом связана с культом обнажённого человеческого тела.

Скорее всего, я бы ассоциировал Якутянку с греческой мраморной скульптурой, допустим, той же Афродитой Каллипига. Разве что талия немного более выражена и волосы куда длинней. Надеюсь, дополнительных пояснений не требуется, поскольку у меня на данный момент есть и чуточку более важные задачи по жизни. Не бледнеть, не тошниться, выжить. Как-то так…

– Место почётным гостям!

Люди (бесы) в зале тут же расступились, являя нашим взорам ряд столов, расположенных буквой «Н», причём половина была занята шумной свадьбой, а напротив них скорбели друзья и родственники покойного. Средний стол, так называемая планка в букве «Н», и была предложена нам для переговоров. С одной стороны сели мы с Гессом, а напротив – Якутянка.

– Уверены, что не хотите чего-нибудь выпить? Хорошо, перейдём сразу к делу.

Она щёлкнула пальцем, и вокруг нас образовался непроницаемый щит тишины. Шум, визг, хохот, пьяные песни, тоскливый вой, скрежет зубов, перестук копыт, звон стаканов – всё исчезло. Нас словно бы накрыло хрустальной гибкой чашей, толпы празднующих и скорбящих сомкнулись в единой пирушке, и я понял, что имелось в виду под «тихим разговором в шумном местечке».

Единственное, что беспокоило меня на данный момент, так это этическая (физиологическая!) невозможность спокойно говорить с обнажённой женщиной. Я же не монах, но в последний раз, так сказать, интим у меня был в прошлом году, поэтому… уф…

– Не бойся, мальчик мой, он уже пришёл.

– Кто он? – Волевым усилием мне удалось сконцентрировать взгляд на её глазах. Именно на глазах, честное слово!

– Тот, кто обладает достаточной властью для переговорного процесса. А я и ты – мы всего лишь инструменты. Согласен?

– Возможно. – Я уклонился от ответа. – Итак, продолжим?

Якутянка явственно вздрогнула всем телом, её взгляд потускнел, чёрные глаза вдруг стали совершенно белыми, под кожей вспыхнули синие жилы, а грудь перестала вздыматься при дыхании. Она с хрустом повернула голову, а из приоткрытых губ послышался незнакомый бас: